Донбасс: простая жизнь, простая смерть

Раньше я считал, что особое выражение глаз у людей, видевших войну, это что-то из области художественных приемов. Когда журналист или, скажем, писатель не знает, как бы ему наверняка зацепить струны читательской души, как эффектней передать неординарность событий, он толкует о глазах солдата. Или мирного даже обывателя, но опаленного дыханием войны…

Глаза войны

Ерунда, никакой это не образ. Обычная правда жизни. Только понятно становится это лишь когда идет война.

В Донбассе уже четвертый год генерируется, каждодневно вырабатывается особое выражение глаз. А вот какое оно? Невеселое, точно. Но и не унылое. Мудрое, наверное, матово светящееся знаниями, которые лучше было бы и не получать.

Но уж так вышло, никуда их уже не деть, знания эти, некстати свалившиеся. Теперь с ними надо как-то жить. Постараться выжить, во всяком случае…

С моим собеседником Александром мы встретились в кафешке в центре Донецка. Буквально в пяти километрах от линии фронта, но, если не знать об этом, да еще и не слышна канонада, так будто и войны нет вовсе. Только она есть, мы же знаем.

Александру 30 лет. Позывной «Зеленка». Для друзей — «Зел». Воюет с февраля 2015 года. Давно. По военным меркам — это целая жизнь. У Зела как раз такие глаза, о каких я неуклюже пытался рассказать в самом начале. Глаза молодого фронтовика.

Я заказал себе чашку черного чаю. Зел ничего брать не стал. Он смотрел куда-то внутрь себя и рассказывал. Неспешно, немногословно, буднично.

Вот ведь ситуация… Мы, пишущая публика, журналисты, всегда норовим найти историю из ряда вон выходящую. Чтобы позаковыристей сюжет, развязка внезапная, удивительные совпадения и намеки на мистическую сторону происходящего приветствуются. А тут зацепило совсем иное.

Это очень простая история из жизни нынешнего Донбасса. В том ее жуткая особенность и обыденный героизм. Рабочая, пыльная, закопченная пороховым дымом и окропленная кровью рутина войны. Где обычные люди просто защищают свой дом. И, если надо, просто погибают. Если не надо, к сожалению, тоже…

Надежное оружие былой войны

Зел рассказывает о своем товарище. Николай Николаевич Синельник. Тоже 30 лет от роду. Старше ему уже не быть. Позывной — «Колобок». Забавный, да, сказочный персонаж, который от всех ушел. Или почти от всех… Наш Колобок тоже ушел от всех, кроме смерти.

7 декабря 2015 года украинская мина поставила точку в короткой, но красивой биографии шахтера из Снежного.

Да, представьте себе, простого шахтера. Это ведь только тупоголовой киевской пропаганде в рядах донецких ополченцев непременно мерещатся псковские десантники, бурятские супермены и, время от времени, мелькают две тени — Путина и Шойгу…. А в Донбассе воюют и гибнут местные жители. Дух воинов в них был не востребован, дремал и прятался за мирными дарованиями и трудовыми мозолями, пока не пришла война. Колобок был из таких парней.

А Зел являлся его «вторым номером». Помните фильм «Аты-баты, шли солдаты»? Там этот момент хорошо обозначен. В принципе, с той войны многое сохранилось. Включая и оружие даже.

— Колобок пришел в ополчение в мае 2014, как только стало ясно, что добром в Донбассе дело не кончится, — рассказывает Зел о своем боевом товарище, — Он был одним из первых, кто применил ПТРС (противотанковое ружье Симонова времен Великой Отечественной войны, — Прим. ФАН). Украинские танки пытались прорваться в Донецк, в центр города. Колобок сжег Т-64.

— Из противотанкового ружья 40-х годов?

— А это очень эффективное оружие. Правда, когда ему это противотанковое ружье выдали, говорил, что расстроился. Хотел что-то более совершенное. А потом показал, как можно воевать и таким, по сути, музейным экспонатом… Потом у него был РПГ-7 (ручной противотанковый гранатомет, принят на вооружение в 1961 году, — Прим. ФАН). В боях за донецкий аэропорт Николай повредил 12 единиц вражеской техники. Большинство из РПГ. По три-четыре выстрела делал с одной позиции, подставлялся, конечно, не жалел себя…

Шахтер, мечтавший о небе

Оказывается, на войне у бойцов появляется особая «чуйка». Явление, которое логически пояснить трудно. Но оно есть, и вещь эта вполне реальная. Вот чувствуешь, что сегодня могут убить. Вчера не могли и завтра не смогут, а сегодня — запросто.

Когда ощущение беды особенно острое, понятно, есть смысл поберечься. Случается, если кто-то о подобном говорит, его оставляют в тылу, не отправляют на задание. А Колобок шел всегда. Спокойный и уверенный был, абсолютно идейный.

«Я ему говорил, — сетует Зел, — в Рембо играть не надо, поосторожней давай. А он: «Ничего. Все нормально. Пойду еще мины проверю…». Бесстрашный был человек, никогда не сдавал назад. Может быть, это его и погубило…».

Колобок запомнился сослуживцам. Много чем, кстати сказать. Хотя бы и героическим своим поведением в самой активной фазе боев под Иловайском, тем, как бился в Дебальцево. Был ранен… Осколочное ранение лица — это вам не игрушки. В боях за Углегорск отличился, был награжден орденом «За боевые заслуги».

А еще прекрасно разбирался в оружии, постоянно читал литературу по инженерному делу. Это у него одно из хобби было. А второе: увлекался авиацией. Нормально, ничего удивительного. Шахтеру сам бог велел думать о полете, о небе… «Только тот ценит солнце и высокое небо, кто поднялся с зарей на-гора», — это в наших краях песня такая есть, старенькая, но популярная.

У Николая осталась жена и маленькая дочка. Вот ведь как…

Я рассматриваю фотографию Колобка. Статный молодой мужик, бородища, открытое простое лицо… Знаю, почему Зел захотел рассказать о своем соратнике. И почему у меня появилось просто-таки непреодолимое желание записать это. Мы оба хотим, чтобы о донецком горняке Коле Синельнике с улыбчивым, совсем не воинственным позывным Колобок, осталась память.

Конечно, он достоин большего, но пусть останется хотя бы в этих неказистых строчках, в наших воспоминаниях. В благодарности потомков. Это был настоящий русский человек. Обыкновенный герой Донбасса. Жил гордо и свободно. Умер достойно.

MARMAZOV.RU

Материал опубликован Федеральным Агентством Новостей 3 августа 2017 года