Донбасс: в поисках образа будущего

Мой старый друг Федор Фефелов взялся размышлять о перспективах Донбасса. И даже трансформировал свои идеи в текст. Собственно, вот он, изучайте.

Вот уже более трех лет на Донбассе бушует война. Война, которая практически каждый день убивает и калечит моих земляков, война, которая методично уничтожает инфраструктуру городов и поселков, разрушает промышленный потенциал Донбасса, созданный упорным трудом нескольких поколений.

Казалось бы, в таких условиях рассуждать о том, каким может быть будущее нашего края – верх несвоевременности и наивного оптимизма. Однако если вы сегодня поговорите с дончанами, то поймете, для нас именно образ будущего Донбасса, путь его послевоенного развития, перспектива промышленного возрождения и есть самое важное. Это то, что заботит и тревожит, пожалуй, даже больше войны и социально-экономических трудностей «смутного времени».

В этом, пожалуй, фундаментальное отличие мировоззрения индустриального Донбасса от той Украины, которую пытаются конструировать нынешние националистические идеологи «аграрной свехдержавы». Для того, что бы понять, почему сложились столь различные представления о будущем в некогда единой республике бывшего Союза, стоит обратиться к истории развития большого Донбасса.

Донбасс с конца XIX века, формировался, как крупный промышленный центр, ориентированный на функционирование в огромной экономике Российской империи, а позже СССР. Уже на этапе строительства первых промышленных предприятий, металлургических и машиностроительных заводов, угольных шахт они интегрировались в единую индустриальную связь и с криворожскими железорудными месторождениями, и с мариупольскими морскими портами и промышленными регионами центра и юга России. Только в условиях широчайших кооперационных связей и гигантского рынка империи индустриальный потенциал Донбасса раскрывался в полной мере и мог служить, как сейчас модно говорить, «драйверов экономического и общественного развития».

Все годы советской власти промышленность Донбасса была критически важна для развития страны, поэтому внимание государства к нему было соответствующим. Сложная и многоуровневая кооперация тесно увязывала Донбасс с экономикой всего Союза. Практически до конца 70-х годов XX века Донбасс развивался в поступательной индустриальной логике и был экономически весьма эффективен для решения задач большой страны. Однако, уже в поздние советские времена ситуация начала меняться, и не в пользу Донбасса. СССР начал смещать экономические приоритеты в другие крупные промышленные кластеры. Кроме того, сказывалось необходимость перехода на иной технологический цикл, где первые роли отводились новым, более современным производствам.

Донбасс же начал испытывать трудности характерные для старых промышленных регионов – это и увеличение себестоимости угледобычи и производства в целом, и потребность крупных капитальных вложений в обновление производственных мощностей, и все возрастающие экологические проблемы, и, как следствие, нарастание социально-экономических проблем региона.

В таком состоянии Донбасс вошел в период распада СССР. Лихолетье 90-х только усугубило положение дел. Донбасс был явно не нужен новой Украине в том качестве, каким он был для СССР. Несоразмерно большими для Украины были как возможности, так и сложности в реализации промышленного потенциала Донбасса. Уровень государственного и экономического мышления в «самостийной державе» был несравним даже с поздним застойным Союзом. Распадались экономические связи союзных времен, а заместить их в рамках Украины было невозможно. Кроме того, все еще потенциально мощный индустриальный регион рассматривался новыми правителями, прежде всего, как источник хищнического дерибана, под видом «приватизации». А для новых собственников – предприятия Донбасса стали способом получения быстрой прибыли на утилизации старых производств или на экспорте продукции низкого передела.

Дикий капитализм в украинском исполнении был крайне примитивен.
Некоторое «равновесие в нижней точке» Донбасс нашел только в середине 2000-х, когда закончился очередной этап передела собственности и окончательно оформился кланово-олигархический уклад экономики Украины. Новые олигархи фактически замкнули в рамках своих холдингов наиболее прибыльные (не требующие вложений) остатки советского промышленного потенциала и направили львиную долю продукции на внешние рынки. Это позволило Донбассу вплоть до 2014 года быть крупнейшим источником валютных поступлений бюджета Украины. И даже в некоторой степени купировать часть проблем.

Однако проблема модернизации индустрии региона, необходимость перехода на новый технологический уровень, комплексного решения сложнейших и застарелых социально-экономических проблем не только не исчезла, она критично нарастала. В рамках кланово-олигархической экономики решения столь глобальных экономических задач не было в принципе. Тем более что главенствующей тенденцией последнего десятилетия в украинском понимании экономического будущего стала фактическая деиндустриализация страны и вхождение в вассальную зависимость запада, как сырьевого и аграрного придатка, прикрываемого красивыми лозунгами о «евроинтеграции» и глобальном разделении труда.

Донбасс в таком экономическом будущем не нужен был вовсе. Он рассматривался лишь как донор для финального передела оставшейся госсобственности и площадка хищнической добычи западными компаниями полезных ископаемых, прежде всего, сланцевого газа. Гражданская война, развязанная после вооруженного госпереворота 2014 года, подвела своеобразную черту под более чем вековым циклом развития промышленного Донбасса, перечеркнула даже иллюзорные надежды на индустриальное возрождения региона в рамках проекта Украинского государства.

Для того чтобы иметь будущее, да и просто выжить, в экономическом плане, Донбассу нужно было найти новый образ своего индустриального будущего. Я намеренно опускаю в данном рассуждении фундаментальные для моих земляков идеологические, исторические, культурные и языковые мотивы противостояния киевскому режиму.
Во многом именно осознание того, что для промышленного Донбасса нет места в «евроинтегрированной» Украине, и гипотетическая возможность после «Крымской весны» влиться в экономику большой России, рассматривался жителями Донбасса, как единственный вариант возрождения нашего края, как желанный образ будущего. Это стало одним из самых существенных побудительных мотивов событий весны-лета 2014 года. Увы, геополитическими игроками крымского варианта для Донбасса предусмотрено не было. Донбасс был вынужден искать свой путь.

В разгар войны даже предпринимались робкие попытки найти нестандартные решения будущего экономического и социального устройства Донбасса. Социалистические, по своей сути, и достаточно популярные в нашем регионе идеи переустройства экономики Донбасса, высказанные Андреем Пургиным, увы, так и не получили своего дальнейшего развития. Вырваться из экономической инерции кланово-олигархической матрицы, было крайне сложно. Для этого пока явно не достает именно нового концептуального взгляда. Кроме того, логика войны, управленческий хаос и необходимость элементарно выжить — неотвратимо привели экономику Донбасса в упадок.

То, что происходить сейчас, по прошествии трех лет войны на Донбассе в экономическом плане сложно охарактеризовать односложно, дать однозначно позитивную или негативную оценку. Слишком уж туманно будущее, слишком разнонаправлены векторы развития, слишком неопределенны и размыты перспективы, как политические, так и экономические, слишком много сегодня зависит не от жителей Донбасса, а от внешних, глобальных игроков.

Да, большинство предприятий после перехода под внешнее управление ДНР еще не работают, или работают практически на «холостом ходу». С другой стороны, объективности ради, сложно ожидать хоть какой-то эффективности в условиях войны, тотальной экономической блокады, разрыва всех возможных кооперационных связей, потери традиционных рынков сбыта, критического кадрового голода и целого набора иных больших и малых проблем связанных с войной. Экономика и в лучших то условиях не всегда развивается успешно и динамично, что уж говорить о Донецких реалиях, где сегодня зачастую субъективные факторы играю куда как более значимую роль. По большому счету сегодня экономика отдельных предприятий и даже целых населенных пунктов держится на личностных качествах руководителя.

Но главным тормозом развития является политическая, если хотите, историческая неопределенность. Только после решения этого, главного вопроса можно будет строить сколь-нибудь реалистичные прогнозы о будущем Донбасса. Ясно одно — Донбасс может успешно и эффективно существовать только в большой и продуманной индустриальной системе, под эти задачи он подходит лучше всего. Поэтому с территорией, нацеленной на деиндустриализацию и сельскую архаику индустриальному Донбассу не по пути.

Сегодня для Донбасса жизненно важно осознавать достижимость, пусть сложной и далекой, но перспективы. Не той судьбы, что была уготована нам в рамках националистической, неонацистской парадигмы Украины Бандеры и Шухевича, а перспективы быть достойной частью амбициозного индустриального и социального проекта. Только в таких условиях у Донбасса есть будущее. Будущее, которое Донбасс заслуживает. Будущее, за которое проливают кровь его защитники, будущее, о котором мы все мечтаем.