Вторая часть большого интервью Юрия Голышака с бывшим пресс-атташе донецкого «Шахтера» Русланом Мармазовым.
Первая часть — здесь:
«Мерседес» 0579
— Сегодня какой бюджет у «Шахтера»?
— Что-то говорили о 60 миллионах евро. Или 70.
— Самый странный трансфер «Шахтера» на вашей памяти?
— Мексиканец Нери Кастильо из «Олимпиакоса». Играл против нас — очень недурно себя показал. Купили, если не ошибаюсь, за 20 миллионов!
— Не отработал?
— Не отработал ни цента. Запомнился одним: ему сломали нос — на следующий матч вышел в маске, расписанной лучами в цвета «Шахтера». Это было эффектно!
— С игрой не сложилось?
— Назначают пенальти — он кого-то отталкивает, хватает мяч и не попадает в ворота. Еще историей запомнился. Мы на сборах в Испании. Вокруг поля — апельсиновая роща. Если мяч улетал, то навсегда. После матча ко мне мексиканские телевизионщики: «Выведи Нери Кастильо!» Все-таки игрок сборной. Иду: «Нери, твои пришли». — «Телевидение? Сейчас». Начинает бриолинить голову. Как вонючие мексиканцы из фильмов. Мажет и расчесывает, мажет и расчесывает… Нам уж уезжать! Эти с камерой стоят! Иду снова: «Неловко уже. Иди!» — «Сейчас, сейчас…»
— Ну и?
— Заканчивает, надевает спортивную шапочку и идет давать интервью. Ну не идиот?!
— Идиот.
— Между прочим, того маленького бразильца, Бернарда, Луческу не хотел. Кастильо — тоже. Сам говорил: «Зря купили!»
— Кто ж захотел?
— Президенту понравился — он и взял. Свои же, может тратить как хочет. Но такой трансфер всегда бьет по атмосфере. Да и кому нужен балласт? Куда-то этого Кастильо сбагрили, мелькнул в Европе. Потом уехал в Мексику.
— На базе Ахметов бывал часто?
— Любил приезжать на тренировки. Появлялся по системе, которую знал только он. Например, на фарт. В прошлый раз появился и выиграли — приезжает снова. У Мирчи суеверий ноль, а президент склонен.
— Охрана — человек шестьдесят?
— Рядок «Мерседесов». Буквы в номере разные — а цифры одни: 0579. Неинтересный номер, да?
— Даже у меня интереснее.
— Все вместе — 21! «Очко», блек-джек…
— Предыдущего президента «Шахтера» Брагина взорвали прямо на трибуне. На Ахметова тоже случались покушения?
— Не знаю. Если б были — думаю, я слышал бы. Но меры безопасности на уровне. Когда взорвали Брагина, я проезжал мимо стадиона. Вижу — какое-то оживление…
— Ахметов был его близкий товарищ. Мог оказаться в той же ложе?
— Ну-у… Да! Погибло тогда 8 человек. В том числе официантка, которая чай подавала. Самого Брагина опознали только по руке с часами.
— Говорили, оторвало эту руку.
— «Оторвало»?! Да на деревьях кишки висели! А рука с часами лежала отдельно.
«За что медаль? За сотрудничество со следствием?»
— Ахметов интервью почти не дает.
— Да. Редко.
— Неинтересно?
— Он очень ответственно к этой теме относится. Все, что делает, делает лучше всех! Видимо, чувствует, что интервью — не самая сильная его сторона. Для первого номера журнала «Шахтер» я придумал игру — Ахметов из футболистов создает ансамбль. А его друг Игорь Крутой из музыкантов — футбольную команду. Вышло здорово, президент завелся: «Кого он поставил в центр? Лещенко? Так-так…»
— Ну и кого куда?
— Мне отдал бас-гитару. Срна — солист. Тимощук — гармошка. Получилось забавно!
— Мне в Донецке рассказывали: единственный шанс сделать интервью с Ахметовым — спонтанно разговорить на тренировке «Шахтера». Вот этот вариант прокатывал у многих.
— Запросто!
— Эх. Я-то не поверил.
— Была дурковатая ситуация. «Донбасс Арена» только достраивалась, выглядела как Колизей. Тут в Донецк приезжает Ющенко. Президент Украины. Пожелал осмотреть стадион, Ахметов лично сопровождает.
— Они ж терпеть друг друга не могут.
— Ахметов четко понимает конъюнктуру. При любой власти умеет договариваться. Ющенко пришел на волне поражения Донецка. Янукович проиграл, Колесникова посадили и выпустили… Лично мне встречать Ющенко было противно. Приехал враг! Но Ахметов — игрок. Для него Ющенко какой ни есть, а президент Украины. Вот стою у стадиона, жду Ахметова. Прессы почти нет — только десяток фотографов. Три калеки, две чумы.
— Все понятно.
— Приезжает Ахметов — Ющенко нет. Настроение у Рината Леонидовича прекрасное, оборачивается: «Ну что, поговорим? Футбол вчера смотрели?» А что фотографы могут спросить? Ерунду какую-то! Были бы вы там — наговорили бы с Ахметовым на книгу. О чем угодно.
— Даже Ющенко не заметили бы.
— Приехали Ющенко, Колесников, министр внутренних дел Луценко…
— И все испортили?
— Вот ничего я в политике не понимаю! Мило разговаривают, жмут руки. Даже обнимаются. А я точно знаю — это враги! Луценко говорит только что выпущенному из тюрьмы Колесникову: «Знаете, для вас министр внутренних дел России передал юбилейную медаль. Она у меня…» У Ахметова сразу чертики в глаза. Заинтересованно: «За что медаль? За сотрудничество со следствием?» Такая пацанская подколка. Мне было очень смешно.
— Дом Ахметова в Донецке уцелел?
— Цел. Это настоящая усадьба! Через стенку Ботанический сад. Все охраняется подразделениями ДНР.
— Если что, вернут?
— Неисповедимы пути Господни…
— Как Ахметов увольнял?
— Вот был у нас коммерческий директор. На каком-то мероприятии слышу — Ахметов ему негромко: «Мы будем с тобой сильно ругаться». Никакого вызова в голосе, никакой угрозы. Но я понял: это все.
— А тот?
— Тот не понял: «Да почему же?!» Уволили сразу же. Но всегда «Шахтер» расставался красиво. Выплачивали все. Чтоб у человека оставалась обида только на себя. Это он — лох. Жулик. Профукал.
— Тренеров увольнял тоже беззлобно?
— «Шахтер» страшно проиграл «Аустрии» на выезде. Пять штук глотанули с Невио Скалой. Вернулись в Донецк — Скалу сразу же уволили. Хотя Невио — первый, кто выиграл с «Шахтером» чемпионат в 2002-м. Тоже расстались благородно. После всегда приглашали его на праздники.
— Конечно же, не приезжал?
— Еще как приезжал!
— Я удивляюсь.
— В этом году «Шахтеру» отмечали бы 85 — какой был бы праздник! Ой, брат! А тогда справляли 70. Я нон-стоп вел пресс-конференции с каждым из гостей. Заводили одного за другим. В том числе Скалу. Улыбается, ручищи крестьянские…
— Хороший дядька-то.
— Хороший. Ахметов говорил — ошибся с увольнением. Не надо было. Мы себя не усилили. Пока Скала доработал бы контракт — спокойно нашли бы другого тренера.
— Смешная история — до Ахметова добрался пранкер. Весь мир узнал, как хорош в матерных оборотах Ринат Леонидович.
— Это да, история! Пранкер Лексус звонил от имени одного из новоявленных героев революции.
— От Губарева, что ли?
— Да, от Губарева. Я Пашу прекрасно знаю, моя жена преподавала у него в университете. Потом он стал народным трибуном. У Лексуса только-только случился сильный пранк с Коломойским. Когда они пили виски — Коломойский купился на все это. Если на Лексуса сбоку посмотреть, да еще в кепке, с Губаревым определенное сходство есть.
— Я в восторге.
— «Шахтер» уже прописался в Киеве. Все это я смотрел в интернете.
— Лексус звонил в приемную?
— Нет. Достал прямой номер. Как-то умеют это делать. Видеосвязи не было, обычный звонок: «Але, это Губарев…» Ахметов как понес матом его! Тут же разнеслось. Все обсуждают: Ахметов? Или мозги пудрят? Я послушал — точно, Ахметов. Все подлинное.
— Ахметов поверил, что это Губарев?
— Поверил. Он говорил как с Губаревым. Так обложил, что только брызги летели. Ринат Леонидович умеет это делать. Выговорился — и бросил трубку.
— Это восхитительно.
— Потом звонит мне: «Ты слышал?» Да, отвечаю. Это было ярко. «Знаешь, так неловко… Я же думал — это Губарев! А получается, ребят обидел».
— Пранкеров?!
— Ну да. Я в Москве пересекался с Лексусом — вспомнили эту историю. Рассказывает: «Так Ахметов позвонил с извинениями». Ахметов! Лексусу!
— Невероятно. Что говорил?
— «Ты извини, — говорит. — Я думал, этот дурак позвонил. Не хотел тебя обидеть».
— Ахметов действительно хотел распустить «Шахтер», когда началась заваруха с ДНР?
— Ну… Это только я знаю!
— Так пусть узнают все.
— Думаете, стоит? Ладно! Началась война, «Шахтер» уехал на сборы. Чтоб в Донецк уже не вернуться. Но тогда еще никто не знал, как будет развиваться ситуация. Ахметов знал, что я сторонник ДНР… То есть, сепаратист и «ватник» по этой классификации.
— Не выгнал моментально?
— Наоборот — стал мне регулярно звонить. Обсуждать какие-то вопросы по этой теме. Ему нужно было альтернативное мнение. Для меня почетно — но и напряжно! Час могли разговаривать, Ахметов хотел мне что-то доказать. Я понимал, что во многих экономических аргументах он прав. Говорил: «Ты же понимаешь, что скоро счастливым в Донбассе будет считаться тот, кто получает зарплату в 200 долларов? А сегодня у тебя какая?»
— Что отвечали?
— Да, я согласен! Ничего не понимаю в экономике! Но бандеровщину мы допустили — это факт. Народ оскорблен. Вот один раз Ахметов как завелся! Как понес!
— На полном серьезе?
— Вполне. Раскричался: «Ах, так? Сейчас продаю ведущих игроков, дарю вашей чертовой ДНР стадион и клуб. Пусть разбираются!» Думаю — ничего себе поговорили. Через полчаса звонок Палкина: «Что вы сказали президенту? Он сам не свой! Говорил, клуб продает!» — «Он спросил, я ответил…» — «Прекратите это немедленно! Сейчас действительно клуб распустит!» Хотел ответить — да мне пофиг. Но уж не стал.
— Зная Ахметова, что думали обо всем этом? Может распустить?
— Я знаю — не распустит. На всякий случай вставлял слово: «Президент, не горячитесь, не надо принимать решение». Но знал — ничего не будет. «Шахтер» — его флаг. Визитная карточка. Любовь и боль. Если мы узнаем, что Ахметов продает клуб, — значит, случилось фантастическое, и он сам уходит в…
— В офшоры?
— В параллельный мир. Не знаю, где прячутся миллиардеры.
— Что сейчас со стадионом?
— Стоит.
— Бурьян вместо поля?
— Ухаживают. Насколько возможно поддерживать в этих условиях. Когда 7 лет без футбола.
— Ахметов платит людям, которые следят за полем?
— Нет-нет. Давно перешло под правление ДНР. Это объект, с которым сделать ничего нельзя. В футбол играть немыслимо — денег не хватит включать все коммуникации на один матч. Я долго не мог внутри себя с этим примириться.
— Сейчас удалось?
— Вдруг понял: вот был с 1936 года «Шахтер». До 2014-го — когда уехал и не вернулся. Своя цивилизация и культура. Сегодняшний «Шахтер» имеет связь с тем — но это совсем другая история! А стадион — египетская пирамида. Знак ушедшей цивилизации. Египетскую пирамиду или Колизей разве можно использовать по назначению? Только экскурсии проводить! Один из красивейших стадионов мира — немножко покусанный войной.
— Если что, снова запустить этот стадион реально?
— Очень быстро. Просто играть некому. Не для кого. Музей работает, экскурсии водят по пустому стадиону. Поколение выросло, которое не видело на нем футбол.
Как же некрасиво Тимощук разошелся с женой
— В «Шахтере» были фантастические деньги.
— У кого-то. Мои цифры были более чем земные. Кому-то называю — люди не верят. Думают, прибедняюсь. При этом Ахметов — щедрый человек. Очень щедрый! Невероятно!
— Пример?
— Зайдешь в «Донбасс-палас», какая-то вечеринка. Какие-то певцы, крутяки местные… Много журналистов. Вижу — Ахметов выходит, уезжает. Подзывает: «Руслан! Давай угощай. Чтоб все были довольны». — «Это проще всего…»
— «Палас» — его?
— Его. Тут же появляется доверенный товарищ: «Сколько?» — «Человек двенадцать». — «Все!» Каждый мог подойти к барной стойке — взять что угодно. Виски, коньяк. Хоть залейся. Никаких проблем!
— Вот времена-то были.
— Мы принимали как никто. Как-то федерация футбола придумала фишку — награждать клубный сайт, определять лучшую пресс-службу года. Собираются все пресс-атташе. На матчах-то мы как видимся? Фьють — поздоровался и побежал! Нам говорят: «Можете принять это мероприятие?» Я к Палкину, все рассказываю. Мы только-только чемпионами стали. Палкин сразу: «Что по деньгам? Зачем нам это надо?» — «А давайте примем как умеем. Покоренные народы должны трепетать перед блеском империи…» Мы были настолько круты!
— Ловко вы.
— Палкин усмехнулся: «Да! Это правильно!» Мало того, что собрали все призы — мы и чемпионы, и лучшая пресс-служба, — так еще и всех угощали. Это было прекрасно.
— Корреспонденты до сих пор вспоминают «блеск империи», должно быть.
— А это правильно. Неправильно было бы журналистам совать деньги. Раз дашь, другой — потом о тебе бесплатно никто не напишет. Пусть простят меня коллеги. Человек, который до меня руководил пресс-службой, имел другие взгляды: «Давай, это самое…» А я с этим боролся! Красиво принять — это да. Взять с собой за границу на матч. Даем щедрые командировочные. Чтоб не чувствовали себя за границей убого.
— Люблю цифры. Какие командировочные?
— Если едем на 4 дня — долларов 300-400 получишь. Плохо, что ли?
— Нормально. Самый памятный разговор по душам с футболистом?
— Я очень дружил с Толей Тимощуком. Семьями. Сколько ж у нас было таких разговоров! Ругались, спорили! Как же они некрасиво разошлись с бывшей женой…
— Надей?
— Надей. Я уверен был — они на всю жизнь вместе.
— Если существуют идеальные семьи — эта выглядела как раз такой.
— Там многим Надя рулила. Жили-то в Донецке — а они из Луцка! На этом мы часто спотыкались. Причем именно с Надей. Они уже знали, что едут за границу, путь намечен. Рассказывала нам, как собирается там жить. «Ты хорошо устроилась, Надя, — отвечал я. — Значит, ты — за границей. А мы здесь должны по-украински говорить?»
— Что она?
— «Да, на Украине должны говорить по-украински!»
— Это все печально.
— Я терпеть не могу галстук. Но когда Тимоха уходил — к прощальной пресс-конференции повязал. Все, кто попадался навстречу, поражались: «Ты даешь!» — «Так друга провожаю на Север, на заработки…» Официально простились — наутро улетает. Провожали в VIP-зале старого аэропорта три человека. Я среди них. До сих пор помню.
— Выгрызал в подкатах все. Идеальный футболист.
— Я говорил Толику: «Ты ж здоровый. С каратистом на поединок вышел бы?» — «Если с подкатами — легко!» Мы могли на ровном месте довести себя смехом до истерики!
— С кем-то еще в «Шахтере» такое бывало?
— С Рэзваном Рацем. В Эмиратах песчаная буря, тренироваться нельзя. Мирча всем дает отдых. Естественно, все хватают такси — и в ближайший молл за покупками. Мы с оператором тоже. Уже возвращаться обратно, смотрим — Рац с Марикой!
— Надо упасть на хвост?
— Вот-вот. Чтоб за такси не платить. Это мы скромные, а у них все в порядке. За рулем какой-то индус. Мы так смешили друг друга какой-то ерундой — из машины выползали в слюнях, в соплях! А индус решил, что обкуренные. Не может нормальный человек так смеяться. Как-то Фернандиньо прилетел со сборной Бразилии на товарищеский матч — мы сели и весь вечер вспоминали былое… Такой кайф!
— На каком языке?
— Он свободно говорит на русском. Вообще — интеллектуал. Да все они говорят. Просто придуриваются, подонки. Вот когда я случайно узнал, что и на итальянском Фернандиньо говорит, был сражен. Такие вещи я знать обязан!
— Мы про Тимощука не договорили. Где сейчас его Надя?
— В Мюнхене. С детьми. Это целая история — они же все делят, успокоиться не могут. Она заваливает исками по имуществу — а он не дает ей детей вывозить за границу. Надя ему хоп — еще один иск на недвижимость. Ой, противная история.
Испытание иконой
— Тимощук иконы собирал.
— Коллекция сумасшедшая. Знаю, как она зарождалась. Толя почувствовал себя настоящим собирателем. Подсадил его на иконы серьезный коллекционер из Донецка. Богатый человек. Жизнь его сложилась странно.
— Это как же?
— Раскованный лоботряс и приколист. С нами в компании хорош был и выпить, и подурачиться. Купил здоровенную квартиру в центре Донецка. Договорился, чтоб и чердак ему отдали. Так переложил крышу оранжево-черным шифером — в цвета «Шахтера»!
— Силен.
— Смотришь из «Донбасс-паласа» — натыкаешься глазами на флаг «Шахтера». Вот у этого человека была уникальная коллекция. А икона — это не просто произведение искусства. Еще испытание, искушение! Тяжело пройти!
— Чувствую, сейчас будет крутая история про искушения.
— В его коллекции оказалась чудотворная икона из монастыря Сум. Исчезнувшая в 20-е годы. Кажется, Богородица. Как-то он ее приобрел. Я ходил по его квартире, натыкался взглядом все время на нее. Будто притягивала — это что-то невероятное!
— К чему это все привело?
— Для церкви любая чудодейственная икона — это, мирским языком говоря, портал с Богом. Прямое доказательство его существования. На этого коллекционера стали выходить люди — предлагали сразу миллион долларов за икону!
— А он?
— Всем отвечал «нет»!
— Не Ринат Леонидович предлагал?
— Нет. Ринат от этого далек. Так этот коллекционер бесплатно отдал икону в Сумскую епархию, откуда она пришла. Там праздник — обретение чудотворной иконы! Ему сразу — церковные ордена. У человека поехала крыша!
— В яркой форме?
— В интернете натыкаюсь на видео: «Известный бизнесмен поехал кукухой, бегал по Донецку голый». Думаю: кто ж это? Я всех знаю!
— Он?
— Открываю — мама дорогая! Это Олег! Бежит голый и орет. Полиция догоняет, винтит. Лежит на асфальте. Такое непотребство. Не выдержал испытания иконой! А Тимоху он на коллекционирование подсадил.
— Видели его коллекцию?
— Конечно, видел. Мне, человеку не особо понимающему, кажется — потрясающе. Еще у него богатая коллекция вина. При том, что не пьет ни грамма.
— До сих пор?
— Сейчас не знаю, а раньше — ни-ког-да! Ни капли, ни при каких обстоятельствах! А сейчас с Надей все это делят. Делят-делят — никак не поделят. Он-то и рад отдать половину от своих денег — а Надя пребывает в уверенности, что все заработала она. Детей жаль! Дети-то трудно дались, недоношенные были. Совсем малюсенькие родились.
— Близнецы?
— Да. Две девочки. Они родились, когда «Шахтер» сидел на сборах в Зальцбурге. Тимоха в Мюнхене, играет за «Баварию». Я подошел к Мирче: «Мистер, хочу к Тимохе съездить… Можно?» Две девочки лежат в инкубаторе.
— Отпустил?
— Воскликнул: «Что ты! Конечно, езжай, и привет от всех нас!» Я в машину, фьють — в Мюнхен! Сразу в больницу. Я и не думал, что бывают такие крохотные дети. На ладошке умещались, в памперсочках. Трубочки какие-то торчат. Малюсенькие-малюсенькие!
— Ой. Представляю картину.
— Толик и Надя берут по этому крошечному созданию — прикладывают к себе. Чтоб ребенок брал защитную флору родителей. Кормят через шприц какой-то смесью. То ли 3, то ли 5 миллиграммов. Я стою, смотрю и думаю: «Елки-палки, какие же они героические! Как все это пережить?!»
— Признаков разлада еще не было?
— Это случилось уже на моих глазах. Приезжал к ним в Питер — все было великолепно. Приезжаю в Мюнхен — отлично живут. Потом Тимоха снова уезжает в Питер, Надя осталась в Мюнхене с детьми. Вскоре прознала, что Толик нашел себе приключение. Как-то вычислила.
— Думаете, правда?
— Он не говорил, а я не спрашивал. И не буду спрашивать. Но эффект на всю Европу. Сейчас Надя не упускает возможность зацепить его в Facebook. Мне неприятно.
— Самое скверное, что о нем написала?
— С «Зенитом» Толик пошел возлагать гвоздички в День Победы. С георгиевской ленточкой. Понесла: «А-а-а, такой-растакой! Лишить его орденов, лишить звания заслуженного мастера спорта!»
Звонит Срна: «В ночном клубе подошла девчонка, повисла на шее…»
— Вот Срна. Мне всегда казалось, насколько славный в жизни, настолько симулянт на поле.
— Да! Конечно!
— Рад, что не ошибся.
— Так правилами это не запрещено. Я первый сказал Срне, что ему надо быть капитаном. Как раз ушел Тимоха, Луческу стал пробовать Чигиринского, еще кого-то… Не получалось! Вот как-то сидим в «Донбасс-паласе», говорю: «Дарио, ты должен быть капитаном». Вот в одну секунду мне увиделось!
— Почему?
— А он коммуникатор между бразильцами и местными. Срна поднял руки: «Не-не-не! Капитаном должен быть человек из Донецка!» А сейчас — легендарный капитан «Шахтера», выдающийся. Хотя та еще штучка. Непростой.
— В чем выражается?
— Журналисты летят за границу одним самолетом с футболистами. Хозяева же — команда! Журналистам говорят: «Что ты здесь сел? Нам надо ноги вытянуть! В карты играть!» А это неправильно.
— Согласен с вами.
— Иду к Срне: «Ты капитан. Это наши гости, мы их позвали. Нельзя к ним относиться как к людям второго сорта, им обидно…» Дарио смотрит на меня в упор: «Ничего не собираюсь решать. Они летят только потому, что мы играем». Кажется, вообще не понял меня в этот момент. Даже обиделся. Я на него наехал — как это так?
— Вот как.
— А мне по фигу, капитан он или нет. Мой друг, администратор Дамир, решил эту ситуацию вот так (щелкает пальцами). Распределил ряды: здесь пресса, здесь работники клуба, здесь — футболисты. Рассаживайтесь как хотите. Но тот же Дарио может подтвердить, какой я был крутой начальник пресс-службы!
— Это я и без всякого Дарио знаю. Но говорите.
— Несколько раз Срна палился — то его сфотографируют с сигаретой, то со стаканом. Вообще-то он режимный — но мог себе позволить. Тут звонит: был в ночном клубе. Подошла девчонка, повисла на шее. Ну и сфотографировали.
— Обычное дело.
— А у нас был сайт — специализировался на том, что фотографы ходят по ночным клубам. Зарисовки сладкой жизни. Потом выкладывают. Тусовочной публике в кайф — себя ищут!
— Но не капитану «Шахтера»?
— Ему совсем не в кайф! Сфотографироваться — пожалуйста. Если для альбома. А для сайта — уже нехорошо. Вот меня просит: «Можно мое лицо убрать с сайта?» — «Ну ты молодец! С сайта, независимого? Еще и желтого?»
— Удалось?
— Решил эту тему. Нашел редактора, очень убедительно просил. Зачем лишняя нервозность, которая помешает великой команде радовать болельщиков? Срна — большой футболист, что и говорить. Проход по флангу на скорости, прострел — и бразильцы творят чудеса. Доведено до автоматизма. Что-то от старого английского футбола.
Кика, любимая овца Пуйоля
— Чигринский оказался в «Барселоне». Где и выяснилось, что с футболом у него не очень.
— Да. Это было странное явление. Сам факт, что он туда попал. Вот почему-то захотела его «Барселона», заплатила отличные деньги… А он вообще не вписался! Даже психологически не был готов! Вернулся оттуда с удовольствием. В АЕКе ему было комфортнее. Парень возрастной — с ним каждый сезон продлевали на год.
— Футболист хороший?
— Для Украины, нашего околотка — хороший центральный защитник. Мощный.
— Вылитый Христос.
— В самолете прикорнет, спит с открытым ртом. Вот это была пугающая картина. Господи! Кощунство! Чигринский — большой оригинал. Какие-то у него восточные фишки, книги читал, пытался играть на гитаре… Причем гитары себе покупал по цене квартиры. Но толком так и не научился, как я понял. В каком-то своем космосе. А его взяли — чтоб Пуйоля заменил! Хе-хе!
— Это забавно.
— Очень забавно. Есть в Испании канал с какими-то кукольными историями. Это ржака! Две самые популярные куклы — Чигринский и Пуйоль. Все время пересекаются. Один то ли мычит, то ли рычит. Другой говорит бессвязно. Пуйоль открывает шкафчик — там фотография овечки. Чигринский: «О!» — «Это моя любимая овца, ее зовут Кика…» Когда Чигринский ушел из «Барселоны», всем было жалко этот сюжет. Но потом «Шахтер» встретился с «Барсой» — и все по новой. Сняли, как Чигринский приезжает в гости к Пуйолю.
«Король скорпионов»
— О примерном Генрихе Мхитаряне историй меньше?
— Генрих не располагает к феерическим историям. Жил-то на базе. Редко-редко выезжал в город. Только тренировки и восстановление, тренировки и восстановление… Интеллектуал! Португальский знает, французский, английский, итальянский.
— Откуда португальский?
— Пацаном отправили на месяц в Бразилию. Вернулся с языком. Смелый. Отмечали 75-летие «Шахтера» — вышел на центр стадиона и с какой-то певицей исполнил «Ов, Сирун, Сирун». Это надо иметь мужество!
— Сразу было видно — парень пойдет далеко?
— О, да! В «Шахтер» его хотели забрать прямо из Армении. Что-то не сложилось — оказался в донецком «Металлурге». Занималась им армянская диаспора, включая Олега Мкртчяна. Который сейчас благополучно сидит.
— Прокопенко поражался футболисту Матузалему — тот мог пить, курить и играть в футбол одинаково ярко.
— Абсолютная правда! Мирча считает, Матузалем — самый яркий бразилец, который у нас побывал. Бухал по-черному. А выходил на поле — царь!
— Ни разу тренировку не пропустил?
— Мирча на сборах любил переезжать из города в город. Три дня пожили, собираем пожитки — поехали! Как-то в Швейцарии переехали на самый берег Женевского озера. Матузалем всю ночь бухал и гонял Элано — соседа по комнате. На утреннюю тренировку Элано вышел зеленый. Матузалем не вышел вообще.
— Что Мирча?
— Сразу отдал ему капитанскую повязку. Все переглянулись. А Матузалем выходит на поле — и делает игру! Страшный человек. Едем к самолету в автобусе, я оказался рядом. От выхлопа захмелеть можно было!
— Чем заканчивают такие люди?
— Играет до сих пор. В 25-й лиге Италии. Учится на тренера.
— Уходил малость скандально.
— «Малость скандально» — это Виллиан. Матузалем уходил в «Сарагосу» со скандалом настоящим, громким. Кстати, «Сарагоса» обанкротилась после этого.
— Как мило.
— «Шахтер» выиграл у нее все иски! А получить ничего нельзя: клуб — банкрот. Зато встречали его с плакатом «Король скорпионов». Помнили знаменитый гол «Севилье». Пяткой через себя как дал — невероятная красота!
— Виллиан тоже фигура. Что с ним?
— Большой талант. Это ж надо было исхитриться — установил рекорд среди бразильцев по количеству матчей в английской премьер-лиге! Он такой… Деньги любит. Как-то с футболистами сидим, разговор — кто куда подался бы. Виллиан равнодушно: «Где деньги лучше будут — туда и пойду». Проблема — их агенты.
— Бразильские?
— Да. Бразильские агенты — самые прожженные жуки!
— Самый яркий случай?
— Да вот Матузалема накрутили — «там лучше». Им-то, конечно, лучше. Чем больше переходов — тем значительнее комиссионные. Если б в фильм нужен был чудак на роль сутенера, взял бы его агента. Толстый даже в сравнении со мной. Длинные лохматые волосы заброшены назад, перстни, браслеты, гавайская рубаха… Настоящий сутенер!
— Не ладили с ним?
— Наоборот, голосил при встрече: «А-а-а, мой друг, привет!» Да на фиг мне такие друзья нужны?
Рац и красный Ferrari
— В любой команде есть странный парень — вроде третьего вратаря московского «Динамо» Фролова. Тот не имел квартиры, но купил бывалый Ferrari.
— Наши хоть из нищеты вышли, но понимали — на Ferrari железнодорожный переезд в Донецке не преодолеют. Хотя… Рэзван Рац купил красный Ferrari, точно!
— Вот. А вы говорите.
— На спецзаказ пошили желтый кожаный салон. Ярко! Красиво! Подхожу: «Рэзван, как ты можешь на ней ехать? Она же низкая!» Рац склонился над моим ухом, шепотом, как лучшему другу, самым сладким из голосов, мечтательно: «Садишься — и как будто жопой по стиральной доске! Но что я могу с собой поделать? Хочу!»
— На весь «Зенит» последних лет был один Rolls-Royce — у вратаря Лодыгина. В «Шахтере» кто-то отличился?
— Нет. У нас предпочитали «Мерседесы». Что-то вспомнился Гена Зубов. Звезда Донецка. Очень маленького роста — но на огромном «Мерседесе»! Когда появлялся у клуба — ощущение было, что тот сам приехал. Тут открывалась дверь — и появлялся Гена. В такой же огромной кепке.
— Он в Донецке?
— Нет, он же в академии работает. Уехал, как и все.
— Кто-то из легенд «Шахтера» в городе остался?
— Юрий Дегтярев. Выдающийся вратарь по прозвищу Дуган.
— Это что ж такое?
— Был такой ирландский футболист. Дегтярев как-то воскликнул: «Я сейчас буду как Дуган!» — ну и привязалось. Стал Дуганом. Как-то сделали ему игровую футболку — с надписью «Дуган» и юбилейной цифрой. Роскошный вратарь. Из плеяды людей без тормозов.
— Это как?
— Идет на мяч. Если по дороге что-то оторвет чужому нападающему, своему защитнику и еще ударится о штангу — значит, полет удался. Его фраза: «Удар по воротам с 40 метров — грубая ошибка защиты». Я ему верю!
— Так и остался в Донецке?
— Да. Живет. Каждый раз приезжаю — с ним вижусь. Ноги больные, суставы, все ломит. Встречает нас: «Мальчики, вы куда?» — «О, Юрий Витальевич! Мы по 50 грамм выпить. Вы с нами?» — «Да я б с радостью. Но болезни, лекарства…» Мы для него дети.
— Как-то три часа с Виктором Чановым просидели в центре Киева. Хоть бы одна душа узнала. Дегтярева помнят?
— Поскольку Дегтярев все время ходит в центре города — узнают. Примелькался!
Ракицкий — не подлый
— Вы как-то говорили — в «Шахтере» заговорил бы даже Игорь Денисов. Кого разговорить было сложнее всего?
— Ракицкого. Прекрасный мой младший товарищ. Какой же несносный характер!
— Это как?
— Ершистый. Но он парень нормальный, донбасский. За это все ему прощается. «Зенит» то ли мультяшку делал, то ли комикс. Какая-то пиратская история. Собирается экипаж корабля. Тимоха озвучивает. Ракицкий тоже есть. Но какой!
— Какой?
— Темный силуэт. Папаха. Одни глаза. Никто не знает, как выглядит, — потому что он где-то там.
— Настрадались с ним?
— Сидим, говорю Ярику: «Чувак, не обижайся. Это моя работа!» — «Да я все понимаю…» Следующая игра — и все снова: «Не хочу, не пойду!» — «Как это не пойдешь? Давай!» Показываю бумагу офицера УЕФА — четыре фамилии: Чигринский, Ферандиньо, Пятов и ты. Идет недовольный, бубнит что-то. Левандовски мне говорит: «Не ломай его морально». А что делать?
— Со стороны кажется парнем вредноватым.
— Наверное, есть в нем какая-то врединка. Но совершенно точно не подлый человек. Абсолютно! Честный, откровенный. Ракицкого не прогнешь. Сколько ни заставляли всей страной гимн Украины петь — не хочет, хоть убейся!
— Не спел ни разу?
— Никогда. Красавец, уважаю такие вещи. Впервые я услышал эту фамилию от Валерия Яремченко. Вот уж кто вредина так вредина. Но голова футбольная. Говорит однажды: «Да-а, посмотрел академию… Пустота! Только одна фамилия — Ракицкий. Увидишь, заиграет!»
— Он донецкий?
— Из Днепропетровский области. Это Западный Донбасс. Но воспитанник нашей академии. Из шахтерской семьи — чего у нас почти не осталось. Плоть от плоти шахтерская.
— Кстати, о шахтерах. От кого-то слышал: шахтерские похороны — чудовищная картина. Вы видели?
— Это ужасно. Видел.
— Что особенного?
— Я как репортер работал на нескольких авариях. Когда в шахтах гибло много людей. Не для рисовки говорю: после одного такого задания хотел вернуться в редакцию, бросить удостоверение и больше не заниматься журналисткой ни-ког-да!
— Ну и как это выглядело?
— Сначала по городу ползут слухи — «на шахте Засядько взрыв метана». В Донецке никому не надо объяснять, что это. Журналисты бегом туда. Во дворе шахты все закрыто. У изгороди толпа родственников, мамы, дети, жены… Все — в ужасе. Неизвестность! А с другой стороны тем временем выносят трупы. Выгружают в мешках. К толпе выходит человек из профкома с листиками. Все к нему!
— Что говорит?
— Кто-то кричит: «Посмотри, Иванов есть?» Слюнявит палец, перебирает листочки: «Так, Иванов, Иванов… А! Так! Все в порядке. Хоронить будут — шестой участок». Это он матери сообщил о смерти сына. Шестой участок!
— Ужас.
— А рассказывать действительно нечего — потому что нет уже никакого Иванова. Выносят головешки. Обгоревших людей. Страшная история.
— Вы это видели?
— Трупы? Конечно, видел. Не это ужасно. Тяжелее смотреть на выживших в ожоговом центре. Головешка, а не человек. Одни глаза! Представляете, что за боль? Поэтому в Донецке был очень крутой ожоговый центр. Выращивали искусственную кожу.
— В шахту вы спускались?
— Много раз. Сколько было этих аварий… Та же шахта Засядько — погибло с полсотни человек. На шахте «Украина» убило не взрывом, а задохнулись. Я был как раз после этого — показывают: «Вот здесь первых нашли». Не добежали до клети метров двадцать. А дальше — трупы, трупы, трупы.
— Как шахта выглядит внутри?
— Пока дойдешь до участка — сто потов сойдет. Еще работать не начал! Все уже и уже становится. Ползешь на карачках. Потом на пузе. Пробоина сантиметров в 70. А над тобой — километр! Сразу понимаешь свое место в мире. Ты — букашечка. Что-то сейчас сместится — тебя и не найдут.
— Пытались представить, что чувствует человек в шахте, когда взрывается метан?
— Сразу высокая температура. Потом поток огня. Кто-то выживает. Держит рядом самоспас. Кого-то откапывают из завала. По несколько суток лежат заваленные! Слушают: докопаются или нет?
— Есть признаки скорой катастрофы?
— Знающие люди говорят — кровля начинает издавать звуки. Шахта не такая тихая, там своя жизнь. Есть легенда про Домового. Называют «добрый Шубин». Может шахтера предупредить. Никогда шахтер крысу не убьет!
— Тоже предупреждает?
— Если крыса рядом — значит, все в порядке. Газа нет. Крыс подкармливают. В незапамятные времена канарейку брали. Птичка околела? Газ! Одна искорка — сразу взрыв страшной силы.
Адольф из Загреба
— Скандальные интервью случались?
— Улетаем на Канары. В аэропорту встречаю корреспондента. Тот когда-то в клубе работал. «Вот, приехал написать, как вы улетаете». Был на Украине такой таблоид — «Блик». Типа «Бильда». Прилетаем — в гостинице меня ждет пресс-обзор, переслали из Донецка. Чтоб сам почитал, Мирче отдал.
— Так. И?
— Сразу натыкаюсь — ага, интервью с Лехой Беликом. Какой молодец, думаю, тот корреспондент. Скажи-ка! Приехал, поговорил — и уже опубликовал. Ну не красавец ли? Тут ко мне стучится Белик: «Видел заметку?» — «Да. Хорошее интервью» — «Только я его не давал. Этого черта даже не видел!»
— Вот так поворот.
— Выдумано от первого до последнего слова. Я звоню главному редактору этого «Блика», хорошо его знаю. Все рассказываю. «Да ты что?! Не может быть!» — «Вот, передо мной сидит футболист…» — «Сейчас разберемся». Через пять минут перезванивает: «Все, уволили».
— Самый странный чужой пресс-атташе?
— Странных не помню. Необычный был.
— Давайте необычного.
— В Загребе приезжаю на стадион — выходит сухонький дедушка. Оказалось, 40-го года рождения. Как и мой отец. Прекрасно говорит по-русски, учился в Москве. Представляется: «Адольф…»
— Какая прелесть.
— Я, наверное, глаза выпучил — потому что он сразу виновато: «Понимаешь, до войны Адольф был у нас очень популярен…» А пресс-атташе «Порту» — это что-то!
— Тоже Адольф?
— Нет. Одно лицо — Моуринью! Меня и подкололи: «Смотри, Моуринью-младший». В «Баварии» пресс-атташе — лощеный бюргер. Сто лет там работает. Рассказывает — поставлено все просто. Подходит к Кану: «Оли, выйди, поговори с журналистами». — «Что-то не хочу сегодня». — «Никаких проблем…»
— Вот как?
— Прилетает штраф — 50 тысяч евро. Даже для Кана значимо. В следующий раз бежит. У меня с Ракицким так было. Он поморщился: «Ладно, пусть будет штраф. Сколько?» — «Как в «Баварии». 50 тысяч евро». Сразу на внятный язык перешел.
— УЕФА собирает пресс-атташе лучших клубов Европы?
— Как-то собрали в Ньоне на семинар пресс-атташе клубов, которые будут играть в Лиге чемпионов. Поговорили. Теперь, говорят, неформальное общение в соседнем баре. Гостиница прямо на берегу Женевского озера. Чудесная! Что-то налили по бокалу от учредителей. Остальное — за свой счет. Веселитесь!
— Ну и как повеселились?
— Все ходят — что-то цедят. В дартс играют, зевают. Блин, неловко. Я, пресс-атташе «Стяуа» и Антон Макаренко из «Зенита» скидываемся, покупаем большую бутылку виски. Начинаем всех угощать. Вспоминаем Рэзвана Раца — румын тут же ему набирает, передает мне трубку: «Давай к нам в Швейцарию!» А ночью мы с парнем из «Зенита» пошли купаться в Женевское озеро.
— Румын отвалился?
— Румын за вещами присматривал. А с остальными ну как можно иметь дело?
С анатомическими подробностями
— Самый удивительный баннер на вашей памяти?
— Нет у нас такой культуры баннеров, как в России. У вас-то невероятные полотна делают. А наши фанаты как-то решили подколоть врагов.
— Киевское «Динамо»?
— «Динамо», «Днепр» и еще кого-то. Нарисовали трех персонажей, стоящих раком. Сняв штаны. Все с анатомическими подробностями. Это вызвало неоднозначную реакцию у руководства. Были вопросы.
— Против вас что рисовалось?
— Срну рисовали в виде барана, что-то писали на сербско-хорватском. Чтоб ему было обидно. Но ему по фигу, если честно. В 2004 году играли с «Миланом». Как раз начинался первый Майдан, все это говнище только заваривалось. Мы вылетаем из Донецка — все нормально. Прилетаем — а по телевизору войну показывают! Возле стадиона сидят какие-то заробитчане. С Западной Украины. Что-то отвратительное о Донбассе кричат. Итальянцы как оживились! Сразу к нам!
— Что отвечали?
— Не наши болельщики, мы их не знаем. Какие-то подонки.
— С одной газетой «Шахтер» разорвал отношения. Что должно было случиться?
— Это было с газетой «Команда». Абсолютно суркисовская. Из номера в номер отрабатывали свои сребреники, куражились, издевались… Наступил момент — всем это надоело. Думаю, Палкин согласовал вопрос с президентом. Разорвали отношения. Они поначалу «ха-ха», «хи-хи». Потом напряглись: писать о чем-то надо, а их — в сторонку. Что меня поражало в украинской спортивной прессе — жгучее желание получать деньги у врага. У нас то есть. За наши же деньги поливать «Шахтер» говном!
— Это как?
— Одной газете перестало хватать денег Суркиса — начали танцевать польку-бабочку вокруг «Шахтера». Я слушал издалека. Приехали, рисовали какие-то цифры — и вдруг произносят: «Вы же понимаете, редакционная политика — это наше». Молодцы! Особенный кайф для них был съездить за счет «Шахтера» за границу, получить командировочные у себя и у нас. Приехать — и написать гадость! Хоть бы раз кто-то сказал, мол, я приехал сам, не надо мне ваших командировочных.
— С Суркисами вы общались?
— Была история. Как-то федерация подводила итоги сезона. Лучший президент клуба — Ахметов. Тренер — Луческу. Все происходит в Киеве, в Доме футбола. Так ни Ахметов, ни Луческу туда не поехали — отправили меня!
— Это жест.
— Призы вручает один Суркис, в зале «Динамо» представляет второй. А я — от «Шахтера». Он миллионер и президент, а я — журналист. Который о нем же пишет дерзости. Для него это было… Сами понимаете. А куда денешься? Все по-колхозному! Выхожу и получаю за Ахметова с Луческу призы от спонсоров в целлофановом пакете. Что-то вроде скидки в химчистке. Какие-то купоны. Елки-палки! Это Ахметов будет получать — купон на скидку? Луческу? Вот я сидел с горой этих пакетов.
— Ну и как себя чувствовали?
— В этой абсолютно враждебной среде ощущал силу «Шахтера». Я приехал — и любите меня таким. Давайте призы и прочее.
Как визжал киевский карлик
— Самый странный человек, причастный к киевскому «Динамо»?
— Там хватает! Большинство ультрас — из фашистов, которые сейчас сидят в окопах под Донбассом и в мой дом целятся. А из известных был у них суперфан Парамон. Практически карлик.
— Ой, как интересно.
— Возрастной дядька. Бомж бомжом. Где-то в аэропорту дворником работал. Они сделали из него культовую фигуру — типа маскота. Лысый, усы как у «Песняров»…
— Блистательная фактура.
— Еще и косоватый. Ну, урод уродом. Тяжело с ним рядом находиться — весь в экипировке «Динамо». Но немытый! На спине — «суперфан Парамон». А они же забубенные больше, чем другие клубы. Верили в его магическую силу!
— Колдовал?
— Вот в том-то и дело. Команды идут на разминку — этот с серьезным видом, с какими-то амулетами, цепочками и прочей фигней в руках трусцой бежит вдоль поля. Заговаривает. Обстукивает штанги.
— Я сейчас умру от смеха.
— А прославился тем, что после матча Лиги Европы с «Брагой» дал поджопник судье. Те уходили с поля, Парамон чем-то недоволен. Его пускали к воротам. Подбежал и дал пинка. Все по телевизору транслируют! Скандал, штраф!
— Больше не пускали?
— Нет. Как-то играем с «Динамо». Парамон стоит за нашими воротами, «колдует». Тут Войцех Ковалевски прыгает за мячом — и головой в штангу! Знаменитая фотография осталась — кровь на рукаве, голова перемотана. Наш администратор Дамир идет к делегату: «Этот хрен чего трется за нашими воротами? Он аккредитован? Может, он фотограф?»
— Убрали?
— Делегат дает команду — его схватили и потащили. Как же этот карлик визжал! Как упирался!
— Это в Донецке было?
— Да кто б его в Донецке вообще пустил на стадион?! Гнали бы пинками!
«Бернд Шустер намотал галстук на кулак…»
— Когда-то московских журналистов сразил надменностью Гус Хиддинк, работавший в «Реале». Самый пафосный человек, которого вы встретили в футболе?
— Главный тренер «Глазго Рейнджерс». Вот он желал вызывать дрожь и трепет. Пресс-конференция в Донецке, услышал шепот из заднего ряда. Сразу: «Э! Там ведут пресс-конференцию параллельно со мной?» Человек хихикнул — он будто ждал: «Ага! Кому-то, наверное, неинтересно…» Да кто ты такой? Я фамилию твою вспомнить не могу! Но обычно они люди адекватные. Бернд Шустер тренировал «Шахтер», ходил в костюме и галстуке. А работа не клеилась! Его начали поддевать за эти галстуки. Шустер грустно: «Да вот, хотел быть элегантным…» Снял — и намотал на кулак. Он как раз не тренер. Хоть выиграл с «Реалом» чемпионат. Не тренер!
— В чем выражалось?
— Ничего не контролирует. Живет в каком-то своем мире. Не в состоянии выстроить коллектив. А Мирча — в состоянии. В «Реале» Шустеру надо было просто расписать, кто выйдет на поле. 11 человек выпустить, а не 12.
— Самый элегантный человек, побывавший в «Шахтере», — Шустер?
— Итальянец Лукарелли. Полгода у нас отыграл. Приехал — это какой-то блеск! Костюм, белая рубашка, плетеный галстук. Я не выдержал: «Ничего себе!» Лукарелли смотрит важно: «Я же пришел с прессой общаться! Хочу заявить: пока я восстанавливаюсь после травмы, но скоро вы увидите гранд-Лукарелли!» Ни хера мы, правда, не увидели. Быстро заскучал и фьють! — в «Ливорно» какое-то.
Храню дома осколок
— Вы немножко зацепили войну на Донбассе…
— Что значит — зацепил? Я в этой войне, даже не находясь в Донецке, живу постоянно! Когда случились первые ужасные шаги, я был там. Потом уехал — а становилось все ужаснее. Звоню жене — ее не слышу!
— Почему?
— Обстрел! При этом работает телефон, интернет. Я где-то, а семья в Донецке. Потом с большими приключениями вернулся через Москву, выхожу из автобуса — грохот, канонада! Никто уже не удивляется. Тут же бабушка с тележкой идет, девочки с мороженым.
— Автобусы ходили?
— Какие-то маршрутки из Ростова. Мне даже показалось — не может быть, чтоб стреляли. Наверное, какое-то атмосферное явление. Помню первое утро после возращения. Просыпаюсь рано, рассвет — и грохот такой, что стекла дрожат. А я лежу под одеялом и думаю: какой кайф! Я дома!
— Что сейчас с этой квартирой?
— Стоит закрытая. Скоро приеду — открою и буду жить.
— Что за ощущения, когда рядом летит снаряд?
— Крайне неприятные. Ужасно даже не то, что он свистит. Если свистит — значит, в тебя не попал. Отвратительно, что все это стало обыденным! Сидим у друга, линия фронта в полутора километрах. Выглядываем с балкона: опа, гляди. Что-то сегодня громко! Ну и ладно. Снова начинаем говорить про футбол и книжки.
— До вашего дома что-то долетало?
— Прилетел осколок. Выбил стеклопакеты. Вроде ерунда, а подумаешь: здесь могли быть мои дети. Я же видел, что эти осколки сделали с троллейбусной остановкой. Все залито кровью, мертвые лежат. В центре есть гастроном «Москва». Сейчас иду мимо него, сразу вспоминается — вот здесь лежал убитый при обстреле. Другой — чуть поодаль, за переходом. Третий — вот здесь.
— Осколок-то сохранили?
— Дома лежит. Кусочек искореженного металла. Это была минометная мина, ерунда. Вот когда по Донецку «Точкой-У» шандарахнули — это впечатляло. Все подпрыгнуло. Тогда деформировало крышу на «Донбасс Арене». Представляете, как взрывная волна идет?
— Ну и как же?
— Именно волной — то вверх, то вниз. Подбросила крышу. Часть обрушилась, часть рухнула на место. Где-то попала в пазы, где-то нет. Легла бы эта ракета на жилой квартал — была бы большая воронка.
Луческу подает голос: «Я главный террорист…»
— Роскошный новый аэропорт разбит?
— Полностью.
— Вы там были?
— Нужно специальное разрешение. Там мин неразорвавшихся сколько, все усеяно! Это лет на пятьдесят! А что там смотреть? Микст из бетона, железа и танков. Много людей засыпано, не похоронили.
— Самолет «Шахтера» уцелел?
— У «Шахтера» никогда не было своего самолета. Все время арендовали разные. Это сейчас какой-то разрисовали как клубный — но все равно принадлежит компании.
— Автобус «Шахтера» пробирался через блокпосты «Правого сектора» в Запорожье — и улетал за границу оттуда. Что за ощущения?
— Омерзительно. Особенно, когда это чухно из «Правого сектора» зашло. Взрослый дядька откуда-то с Западной Украины. Неряшливый, неопрятный. В тапках. Только что на посту ДНР чуваки фотографировались с Мирчей на телефон. Тот сидит впереди. Спрашивают: «Все здесь свои?» Луческу подает голос: «Я главный террорист…» Ну, хи-хи, ха-ха. Мы еще не осознавали, что это не шутки.
— Особенно поразившая вас картинка войны?
— Сижу в ресторанчике рядом с «Донбасс Ареной», какая-то встреча. Над городом кружит военный самолет. Народ стоит, глазеет. А это наводчик был — как раз нанесли удар по аэропорту. Тот как хрустальная люстра осыпался. Сейчас понимаю — летал ведь русский человек. Тварь! Наверное, в советские времена учился, красную звездочку носил. А дали бы команду — влупил бы по центру города. Как в Луганске по администрации. Еще был тяжелый случай.
— Что за случай?
— Есть у нас деревня Зайцево. Это пригород Горловки. Наш Сталинград. Все 7 лет по этой деревне бьют безостановочно! Дома сохранились через один — а люди живут. Бежать некуда. Человек во время обстрела нырнул в погреб, вылезает — а дома нет. Там ключевая позиция — школа!
— По ней бьют?
— Меня водил парень с позывным Архар. Бывший железнодорожник из Горловки. Указывает на окно: «Укропы там. Только не высовывайся, у этих дураков снайпер работает…»
— Сколько метров?
— 300-400. «Вот их позиции. А здесь — мы». Доплюнуть можно! Здесь, показывает, в класс мина прилетела, вот таблицы по арифметике разбросаны. А вот дырка — это фосфорная бомба вошла. Запрещенное оружие! Усмехается: «У нас примета — если видим, что машины ОБСЕ разъезжаются, значит, сейчас обстрел будет». Такой трогательный парень этот Денис. Поминаю его в утренней молитве.
— Погиб?
— Вскоре после нашей встречи разорвало. Ничего не осталось.
— Вы не рассматривали для себя вариант уйти на позиции? Воевать?
— Рассматривал. Моя жена считает — Господь отвел. Когда замес случился, я ногу сломал, лежал в госпитале. Несколько операций. А рвался воевать! Мог бы свое получить в окопах. Потом ситуация изменилась. Нет уже той остроты и необходимости. В нашу армию еще попробуй попади. Там молодежь — а я старый!
Материал опубликован издание «Спорт Экспресс» 10 августа 2021 года
