Журналистская судьба иной раз преподносит сюрпризы. Скажем, собираешься заняться одной темой, а сюжет делает лихой поворот и уходит в абсолютно иную плоскость. Когда-то, лет 15 тому назад, я делал материал для «Комсомольской правды». Для него мне надо было встретиться с человеком, который в 70-е годы служил на корабле космической связи. Знаете, наверняка, впечатляющие такие плавающие сооружения, напичканные достижениями передовой науки того периода.
А времена были сложные, холодная война и все такое. Короче говоря, советское судно попало в затруднительную ситуацию в одном из южноамериканских портов. Была провокация, попытка заблокировать корабль, напряженная схватка на дипломатическом фронте, в конце концов удалось вырваться. Это очень краткое изложение событий. Казалось бы, и так сюжет получается острый, хоть кино снимай.
Но тут мой собеседник неожиданно вспомнил деталь, которая показалась мне совсем пикантной. Во всяком случае, забавной. На обратной дороге, бороздя просторы южной Атлантики, наш корабль зашел на остров Святой Елены. Тот самый, куда в 1815 году был сослан великий и ужасный Наполеон Бонапарт, где он и провел свои последние годы жизни, и отошел в мир иной.
Морякам дали увольнительную на берег. Поход-то получился напряженным, развеяться прогуляться по твердой почве было совсем не лишне. Все вернулись в срок. Но на утро, во время построения, на капитана страшно было смотреть. Он неистово орал, употребляя выражения совсем далекие от печатных. Дело в том, что он получил весть от властей острова. Претензию, точнее. Попахивало грандиозным международным скандалом.
На Святой Елене водятся гигантские сухопутные черепахи. Живут они по 200 лет. Так что, Наполеона некоторые из них очень даже застали. Больше того, одна из черепах, самая крупная, была местной достопримечательностью. Из поколения в поколение передавалась легенда, что «корсиканский коротышка» любил забираться ей на панцирь. Животное неспешно перемещалось, а бывший император и гроза человечества ехал, погруженный в свои думы. Спешить ему было некуда. И потом, хоть какое-то разнообразие. На глухом острове с развлечениями было откровенно туго, а Бонапарту пришлось чем-то занимать себя целых 6 лет.
Наши моряки к императорской черепахе тоже проявили определенный интерес. И даже приобщились к истории… В некотором смысле… На «борту» черепахи появился текст. Благо, вполне приличный, зато не дающий шансов сказать, мол, это не мы натворили. Матросы написали название своего корабля и порт приписки. Получилось красиво. Но скандально!
Чтобы снять проблему и смягчить международную напряженность, на берег была срочно отправлена специальная команда с наждачной бумагой и прочими инструментами. Панцирь был зашкурен и отполирован. Следы специфического отношения к истории решительно ликвидированы.
MARMAZOV.RU
Материал опубликован сайтом «СЖС» 6 апреля 2017 года
«В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке…» по Высоцкому. Страсть к увековечению себя самого неутолима у всех людей. В городе Кабул, в 1987 году наблюдал невозмутимого красавца — пуштуна, состоящего из гигантских усов и разнокалиберного оружия. Среди вороха висящих на афганце кинжалов, сабель, кожаных патронташей и фигуристых брезентовых подсумков был обтёрханый советский ППШ с диском. На прикладе пистолета — пулемёта была глубоко вырезана надпись — «Василий. Ростов Дон. 1945.» А на диске автомата были налеплены легкомысленные переводные картинки из жизни Тома и Джерри. Воинственно, аутентично и гламурно.
Та ты что? Это музейный экспонат. Символ нескольких эпох!
Пусть простит меня Фёдор Фефелов, образцовый представитель интеллигенции Харцызска и Северного Казахстана, но не могу смолчать. Были мы с ним в меловых горах Святогорья, у подножия памятнику Артёму. Фёдор коротко но ёмко рассказал мне и примкнувшим гражданам о роли Артёма в становлении Криворожско — Донецкой республики и ненадолго исчез из виду. Я нашёл его на тропинке и лично увидел как образец культуры и подражания старательно выпиливает ключом на меловом камне слово ФЕДЯ. Если Фёдор будет гневно отрицать этот факт не верьте ему. Верьте мне.
Какой кошмар! Стыдитесь, Фёдор!