Сегодня мемы – узнаваемые картинки, слова, заинтересовавшие публику персонажи – неотъемлемая часть массовой культуры. Своим возникновением и популярностью они во много обязаны интернету.
Но были времена, когда не то, что интернета, телевидения не было еще. И радио. Газета считалась диковиной, если не роскошью. А бывало, и без газет обходились, по причине их отсутствия как таковых. Вести ползли по бескрайней Российской империи месяцами и годами даже.
А личности-мемы, в лучшем понимании этого термина, уже были. В числе первых – казаки.
Прославиться в масштабах огромной империи было совсем не так просто. Зато уж если народ обратил внимание на героя, то его образ не в каких-то, извините за выражение, пабликах тиражировал, а отправлял прямиком в эпос. Или еще какое-нибудь полезное применение находили им, в стиле своей эпохи.
Жесткий романтик и хронический бунтарь
Степан Тимофеевич Разин (около 1630 – 16 июня 1671). Донской казак. Атаман. Один из самых знаменитых смутьянов в российской истории. Происходил из зажиточной казачьей семьи. Возглавил крестьянскую войну против бояр-предателей. В походах был лют и удачлив. Вступал в конфликты с иноверцами, но и с братьями-казаками, не разделявшими его позиции, бился отчаянно. Был выдан властям и казнен на Лобном месте на Красной площади. Останки закопаны на мусульманском кладбище (Разин был предан анафеме) в районе нынешнего Парка Культуры в Москве.
С Лобного-то места Стенька Разин и шагнул прямиком в народные сказания и песни. Текстов, порожденных коллективным разумом или конкретными авторами, по мотивам приключений донского казака так много, что из них при желании можно целую библиотеку собрать.
Причем Разин в этих произведениях каким только не изображен: от без пяти минут святого до колдуна-чернокнижника. А что он был непревзойденным рубакой и покорителем женских сердец, так это часто подразумевалось, как бы по умолчанию.
Военно-романтическая тематика в песенных похождениях Разина по понятным причинам занимала видное место. Публика такие мотивы испокон веков уважала. И с пристальным вниманием следила за сюжетной линией, где, скажем, переодетый купцом атаман Стенька добивался взаимности от замужней дамы Алены, а та сомневалась…
Таким ли завзятым ходоком был настоящий Разин, этого мы уже не узнаем. Да и не суть важно. За без малого четыре века образ давно успел загустеть до степени стереотипа.
Но именно схваткам с врагами посвящена наиболее популярная песня «разинского» цикла «Из-за острова на стрежень», ошибочно считающаяся народной. На самом деле ее автор, Дмитрий Садовников, жил во второй половине XIX века.
Сюжет по нынешним временам несколько жутковатый. А в эпоху Степана Разина – обычная история. Тогда и не такие еще кошмары наяву случались. Казаки возвращались из набега на прикаспийские населенные пункты с богатым грузом трофеев. Атаману в качестве бонуса досталась еще и персидская княжна.
Но стоило коллективу возроптать: дескать, «нас на бабу променял», как лидер тут же решительно ликвидировал конфликт интересов.
Мощным взмахом поднимает
Полоненную княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну…
Именно эта песня легла в основу пьесы Василия Гончарова, по которой в 1908 году ателье Александра Дранкова сняло фильм «Понизовая вольница» («Стенька Разин»). Это была первая игровая кинолента в Российской империи.
Ее выход сопровождался и появлением первой в отечественном кинематографе афиши. Автор плаката, карикатурист Павел Ассатуров, точно ухватил всю суть происходившего в 6-минутном фильме.
За атамана!
Матвей Иванович Платов (19 августа 1753 – 15 января 1818). Донской казак. Атаман Донского казачьего войска. Генерал от кавалерии. Участник всех войн, которые вела Российская империя в конце XVIII – начале XIX века. Основатель Новочеркасска – Донской казачьей столицы. Кавалер многочисленных российских и зарубежных орденов. Граф. Умер под Таганрогом. Останки Платова покоятся в Патриаршем Вознесенском войсковом всеказачьем соборе в Новочеркасске.
Нет более яркой иллюстрации казачьей мечты, чем жизнь Матвея Платова. Подняться из донской станицы до августейших дворов Европы, причем исключительно благодаря своему воинскому таланту, – это достойно всяческого уважения.
Справедливости ради скажем, что происходил Платов не из рядовых станичников, а все-таки из казачьей старшины. Но это, скорее, детали. Карьера его все равно головокружительна.
Служить Матвей Иванович начал в 13 лет, в 16 лет уже был есаулом, а завершил свой жизненный военный поход генералом, атаманом, графом. И героем, чье изображение можно было встретить и на простейшем лубке в бедной хате, и на роскошном полотне в золоченой раме в вельможном дворце. Причем по всей Европе.
Писать портреты и ваять скульптуры донского атамана брались многие мастера XIX века, именитые и безымянные. Скажем, портрет в начале этой заметки – репродукция картины британского придворного живописца сэра Генри Уильяма Бичи.
Не сказать, что Матвей Платов обладал какой-то исключительной мужественной внешностью. Не модель, чего уж греха таить. Но его персональная популярность опиралась на свирепую славу, которую снискала казачья конница на полях сражений с Наполеоном. Предводитель таких молодцов был просто-таки обречен на успех.
Этим обстоятельством навеяно и почетное прозвище Вихорь-атаман, которым нарек Платова поэт Василий Жуковский. Отсюда же и появление донского генерала в многочисленных сказках, которые могут возникнуть только от избытка коллективного вдохновения в народных недрах.
Но даже не это все характеризует Матвея Платова как «суперзвезду» своей эпохи. Его портреты мастера с удовольствием и коммерческой выгодой наносили на посуду – фарфоровую, хрустальную, керамическую, всякую.
Стопка или, скажем, кофейная чашечка – предмет очень личный. Уж куда интимней картины на стене. Человек выбирает себе (или на подарок, не важно) посуду только с симпатичным ему узором. А уж если речь идет об изображении конкретного человека, тот должен вызывать только шквал позитивных эмоций.
К слову, предчувствуя появление в Париже русских войск, ушлые местные торговцы фарфором готовили соответствующий ассортимент. И далеко не в последнюю очередь посуду с портретами графа Платова. Для иностранцев слово «казак» нередко ассоциируется с русскими военными людьми вообще. Или даже просто с русскими.
Что касается стопок с портретом Матвея Платова, то у них было дополнительное преимущество. Не надо тост придумывать. Всегда можно поднять – «За атамана!»
Слава Матвея Платова намного пережила его самого. Доказательство всем нам известно – аэропорт Платов в Ростове-на-Дону.
Ужас, летящий по горам Кавказа
Яков Петрович Бакланов (27 марта 1809 – 30 октября 1873). Донской казак. Дворянин. На службе с 15 лет. Обладал недюжинной силой. Прирожденный рубака. Герой Кавказской войны. Усмиритель западных провинций империи. Генерал-лейтенант. Кавалер многочисленных орденов Российской империи. Умер в Санкт-Петербурге. Похоронен в Патриаршем Вознесенском войсковом всеказачьем соборе в Новочеркасске.
Бакланов был воином от Бога. Его карьера – путь честного казака. Но таких в российской истории не так уж и мало. В том числе и прорубивших себе шашкой дорогу к генеральским погонам.
Тем не менее Яков Бакланов сумел выделиться и в этой плеяде русских героев. Чем? Скажем, непримиримостью к врагу, решительностью действий, требовательностью к себе, справедливым подходом к подчиненным. А еще невероятной силой.
Суметь разрубить противника шашкой от плеча до седла – таким даром и среди казаков далеко не всякий похвалится. «Баклановский удар» вошел в легенды. Причем не только у казаков, но и у горцев, против которых генерал воевал долгие годы. Наводить ужас на кавказцев – это тоже, знаете ли, показатель.
Фирменным знаком Якова Бакланова, не предвещающим ничего хорошего врагу, стал его персональный флаг. Он бился под ним начиная с 1851 года.
На большом черном полотнище был изображен череп с перекрещенными костями. Вокруг этого сурового символа шла надпись: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».
Завидев баклановский стяг, даже видавшие виды казаки нервно поеживались. А уж горцы, сколь бы мужественными они не старались себя показать, испытывали оторопь, мистический трепет.
В принципе, такой флаг можно отнести и к мерам психологического воздействия на противника. Сумел испугать, да хотя бы и просто слегка выбить врага из колеи – уже залог успеха в бою.
Впрочем, вряд ли сам Бакланов рассматривал черный флаг как психологическое оружие. Скорее, это была его заявка биться с полной отдачей, даже если придется заплатить за победу жизнью.
Стяг был сродни одеянию монаха-схимника, тоже, надо сказать, крайне строгому и для мирского глаза тревожному.
Монах отказывается от всего мирского для единения с Богом. И воин готов в любую минуту оставить этот мир и предстать перед Всевышним.
Все мы гости на этой планете, а настоящая жизнь наша еще впереди. О чем повествует и надпись вокруг адамовой головы на черном знамени. Это 11-й и 12-й догматы Символа веры, как раз и говорящие о воскрешении и вечной жизни. Строки, знакомые каждому православному по утреннему правилу.
Пройдя через многочисленные сражения, генерал Бакланов умер в своей постели после тяжелой болезни. Причем в полнейшей бедности: большая часть его имущества была уничтожена пожаром. Погребение, памятник – все это было сделано на деньги, собранные казаками Войска Донского.
А знамя Якова Бакланова и теперь можно увидеть на полях сражений. С началом боев за освобождение Малороссии от нацизма, еще в 2014 году, старинные символы – череп и кости, строки Символа веры – замелькали на одеждах и стягах русских и сербских добровольцев и казаков, конечно, в первую очередь. Тем самым они дают обещание биться до победы, не щадя жизни, как учил генерал Бакланов.
Герой в оригинальной упаковке
Козьма Фирсович Крючков (1890 – 18 августа 1919). Донской казак. Первый кавалер Георгиевского креста в Первую мировую войну. 30 июля 1914 года в составе казачьего разъезда из 4 человек атаковал существенно превосходящие силы противника. Выжил. Получил многочисленные ранения. Стал самым узнаваемым бойцом воюющей России. Войну начал приказным (ефрейтором), закончил подхорунжим. В Гражданскую войну остался верен своему образу имперского героя, воевал с красными. Погиб в Саратовской губернии в звании хорунжего. Похоронен на кладбище родного хутора Нижне-Калмыкова Усть-Хоперской станицы.
Россия воевала в Первой мировой, которую изначально называли Второй Отечественной (считалось, что первая была в 1812 году). Стране были нужны герои. И Козьма Крючков, отважный казак из самой гущи народа, подходил под этот статус по всем показателям.
Правда, прежде чем стать всероссийской знаменитостью, ему надо было выжить в схватке с превосходящими силами немцев рядом с одной деревенькой на территории нынешней Литвы.
Существует множество версий этой рядовой, в принципе, стычки, прославившейся только благодаря внезапно возникшей «медийности» Крючкова. Сохранились плакаты и лубки, где истекающий кровью казак на израненной лошади сражается буквально посреди бушующего моря из германских кавалеристов.
Количество убитых немцев в разных источниках колеблется от 1 до 30 с лишним.
Для истории сохранились слова самого Козьмы Крючкова:
«На земле лежали 24 трупа, да несколько нераненных лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил 16 ран, но все пустых, так – уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила 11 ран, однако я на ней проехал потом назад 6 верст. 1 августа в Белую Олиту прибыл командующий армией генерал Ренненкампф, который снял с себя георгиевскую ленточку, приколол мне на грудь и поздравил с первым георгиевским крестом»
Друзья считали, что казак из скромности преуменьшил число сраженных германцев. Недоброжелатели обзывали его фантазером, насочинявшим с три короба. Некоторые, от германского генштаба до генсека Никиты Хрущева, обвиняли пропагандистов Российской империи, превративших обычного казака в дутого сверхгероя нации.
Интернета в 1914 году, понятно, не было. Но пресса уже имелась и заявляла о себе всеми доступными ей техническими средствами. Козьма Крючков стал известен России с подачи популярных журналов «Нива» и «Искры». А дальше образ стал тиражироваться, подвиг Крючкова оброс былями и небылицами. Главное же, что первый георгиевский кавалер Первой мировой войны оказался очень подходящим персонажем для использования его в коммерческих целях.
Ноты песни о храбром казаке Крючкове для фортепиано и вокала разлетались как горячие пирожки. В «синема» крутили «фильму» о донском герое в двух частях. Портреты казака печатались в газетах и журналах, на спичечных коробках.
Вершина успеха – физиономия Козьмы Фирсовича на фантиках конфет «Геройские» (кондитерская фабрика Колесникова в Санкт-Петербурге), «Козьма Крючков» (паровая фабрика Жукова в Москве), «Косьма Крючков» (кондитерская фабрика Фастовского в Киеве). В последнем случае было указано, что донской казак получил 16 ранений и убил 11 немцев.
А вот цитата из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова:
«Сундучок Востриковых, к неудовольствию отца Федора, также был оклеен картинками, но не было там ни Буденного, ни батумских красоток. Попадья залепила все нутро сундучка фотографиями, вырезанными из журнала «Летопись войны 1914 года». Тут было и «Взятие Перемышля», и «Раздача теплых вещей нижним чинам на позициях», и сам молодецкий казак Козьма Крючков, первый георгиевский кавалер»
И ведь никому не надо было пояснять, кто такой Козьма Крючков и что он делал в сундучке попадьи. Невероятно был популярен! Впрочем, и Буденный тут упомянут не зря.
Все дело в шлеме
Семен Михайлович Буденный (25 апреля 1883 – 26 октября 1973). Один из самых титулованных уроженцев области Войска Донского. Полный кавалер Георгиевского креста и Георгиевской медали. Трижды Герой Советского Союза. Кавалер восьми орденов Ленина и шести – Боевого Красного знамени. Маршал Советского Союза. Командующий Первой конной армией РККА. В честь Буденного были названы многие города, поселки, районы, заводы и пароходы СССР. Умер в Москве. Похоронен у Кремлевской стены.
Уточним, что, будучи уроженцем донской земли, Семен Буденный происходил из семьи иногородних крестьян Воронежской губернии. Что не помешало ему превратиться в одну из звонких легенд Донского казачества. Другое дело, что в «красной» его версии.
Свою службу Буденный начинал в Маньчжурии в 26-м Донском казачьем полку. А эффектным и эффективным бойцом, каким мы его знаем по дореволюционным фотографиям с гроздьями Георгиевских крестов и медалей на гимнастерке, Семён Михайлович стал на Кавказе в боях с турками.
Отчаянной смелости воин и виртуозный наездник. В своей любви к лошадям Буденный мог дать фору многим природным казакам.
После Великой Октябрьской социалистической революции он вернулся на Дон, где стал одним из заметных деятелей нарождающейся советской власти. Буденному довелось стать одним из создателей и командующим Первой конной армии. Уникальное в истории Гражданской войны формирование, ставшее «красной казачьей легендой».
А потом был взлет Буденного на самую вершину власти. Он оказался в обойме видных и, разумеется, известных всякому советскому гражданину кремлевских руководителей.
На образ Семена Михайловича работала вся могучая идеологическая машина СССР. Поэтому для нашего человека шашка была непременно буденновская. Только буденновскими назывались и усы, если они отличались достаточной пушистостью.
Это, не говоря о лошадях. Буденновскую верховую породу вывели в 1948 году конные заводы им. Буденного и им. Первой конной армии в Ростовской области.
Но крепче всего фамилия прославленного кавалериста отечественной истории засела в головном уборе – буденовке. Без особого, кстати, участия самого Семена Михайловича.
Есть две главные версии происхождения островерхого суконного шлема с козырьком и складывающимися бортами, ставшего символом Красной армии.
По одному источнику их разработали еще при царе Николае II для парадных шествий русских войск в поверженных Берлине и Константинополе. Головные уборы должны были вызывать ассоциации со шлемами древнерусских богатырей.
Ассоциация получилась, военная шапка даже носила одно из своих народных названий – богатырка. А вот парады не состоялись. Залежавшееся на складах обмундирование якобы было использовано новой властью после низложения царя.
На самом деле, этот головной убор был разработан в 1918 году. Участвовавшие в проекте художники Борис Кустодиев, Михаил Езучевский и Виктор Васнецов тяготели к историческим мотивам. Им удалось сделать оригинальный, ни на что не похожий, да еще и функциональный головной убор.
Первоначально в войсках его называли фрунзевкой в честь Михаила Фрунзе. Но со временем буденовка вытеснила все прочие варианты.
Если бы ее не сняли в свое время с «вооружения» (все же производить такой шлем затратнее, чем пилотки, а сам он холоднее, чем ушанки), буденовка могла бы и вовсе стать одним из главных символов СССР.
Руслан Мармазов
Материал опубликован порталом «Российское казачество» 27 апреля 2024 года
