Руслан Мармазов: «Если бы до Майдана футбольных ультрас выкорчевали под корень, спасли бы миллионы судеб»

Роль футбольных болельщиков в событиях на Украине достойна внимательного и глубокого изучения. Теперь этим заниматься будут, видимо, ученые в погонах, считает донецкий журналист Руслан Мармазов.

Об этом он рассказа в интервью изданию Украина.ру.

21 ноября 2013 года в центре Киева начались акции протеста в ответ на решение властей приостановить так называемую евроинтеграцию Украины.

— Руслан, как в среде донецкой интеллигенции восприняли начало Евромайдана, было ли ощущение того, что прежнему жизненному укладу приходит конец?

— Ничего хорошего, разумеется, мы от этого не ждали, потому что были уже научены опытом предыдущего Майдана. Но представить, что 26 мая 2014 года украинская авиация ударит по Донецку, и это перерастёт в многолетнюю войну, гору трупов, исковерканные судьбы никто не мог.

У меня и у людей, с которыми я общался не возникало сомнений в сущности того, что происходило на Майдане. Понятно было, что это никакой не симбиоз Запорожской Сечи и Вудстока, а сборище маргиналов со всей страны и из-за рубежа, заточенных на какие-то резкие телодвижения и на то, чтобы прекрасно провести время на халявных печеньках. Мы на это посматривали смеялись и считали их абсолютнейшими недоумками.

А вокруг майдана продолжалась прежняя жизнь. Люди из Донецка, приезжая в Киев, ходили туда на экскурсию, как в зоопарк. Тогда я работал в пресс-службе ФК «Шахтер» и все события на Майдане мы воспринимали как антидонецкие, такими они и оказались в итоге. Ощущалось это уже и в футболе, на стадионах начались все эти кричалки в пользу Бандеры. Особенно нас забавляла европейская тематика. Мы-то часто ездили за границу в составе донецкого «Шахтера» и, воздавая Европе должное, понимали, что для Европы Украина лишь сырьевая база и источник дешевой рабочей силы.

В Донецке мы себя великолепно чувствовали и без Европы, считая себя частью России, которая, в силу исторических обстоятельств, оказалась в составе другого государства. Мы были донбассоцентристами, и «Шахтер» представлял не Украину, а Донбасс. Это сейчас история того, прежнего «Шахтера», в котором я работал, закончилась.

— Насколько я знаю, события 2013–14 годов провели черту между вами и многими вашими коллегами-журналистами, в том числе из Донецка. Как произошло это размежевание, сразу ли эти люди обозначили свою позицию?

— К сожалению, много было в Донецке журналистов, которые оказались не со своими земляками и не со своими читателями. Только если раньше они находились в окружении людей с донецким менталитетом, то теперь — в своей естественной среде в Киеве. Или куда там они уехали? А тем, кто остался, приходилось, конечно, непросто. Но это честная сложность, что ли. Ведь здорово, когда пишешь о том, что полностью совпадает с твоими убеждениями.

Мне вспомнился из донецких журналистов Анатолий Жаров. Мы всегда воспринимали его с улыбкой, он вырос в журналисты из ниоткуда, из курьеров, был он немного, как говорится, не от мира сего. А потом он как краевед начал находить совершенно удивительные факты об истории родного края, о Донецке. Тратил на это свое время и деньги. Когда началась мобилизация, его призвали, хотя Жарову было за 50. И человек это было абсолютно не военный. Он смиренно, как нормальный русский человек, пошел на фронт. И погиб там. При этом, отправляясь на войну, он говорил, если вдруг ему будут вручать орден, он откажется… Вот такой пример гордого и красивого душой человека.

— Давайте поговорим о футболе, а вернее о людях, которые были рядом с ним. Не секрет, что ударной силой Майдана стали футбольные фанаты. А были ли в числе участников силового крыла протестующих донецкие болельщики?

— Мне тяжело судить, но думаю, что были. Не так массово, как болельщики киевского «Динамо», скажем, или «Металлиста», или «Днепра». Задолго до того, как все началось, я специфически относился к ультрас. В том числе и к ультрас «Шахтера». Хотя, казалось бы, ведь это именно они претендовали на звание авангарда болельщиков.

С другой стороны, я видел, как формировалось это сообщество в Донецке. И с некоторым удивлением обнаружил, что это ровно такие же профашистски настроенные типажи с не самым богатым внутренним миром, но которых направили в определенное русло, как во Львове или Киеве, да в любом городе Украины.

Формированием всех группировок ультрас на Украине занималась СБУ. Отсюда унифицированный подход к идеологической окраске этих объединений. Почему-то все болельщики Украины, которые должны были вырастать из традиций своих клубов, стало быть, отличаться друг от друга, вдруг оказались ультраправыми. Единственное явление «антифа» на Украине — это киевский «Арсенал», но людей там было немного, потом и они исчезли.

Я неоднократно говорил руководству клуба, что под своим крылом «Шахтёр» легализует профашистскую организацию. Однако гендиректор клуба Сергей Палкин считал, что такие болельщики нужны. Но ведь люди не для того шли на стадион, чтобы послушать вой горстки отморозков, тем более если те четко продвигают нарративы, которые противоречат взглядам всех остальных.

Самый яркий и заключительный пример из истории прежнего «Шахтера» — это матч в 2014 году в Донецке с «Викторией» (Пльзень). Трибуна ультрас начала скандировать националистические речовки, а остальные 52 тысячи болельщиков на «Донбасс Арене» ответили: «Беркут! Беркут!» Почему именно «Беркут»? Потому что именно это подразделение стояло на пути Майдана и пыталось остановить безумие. Вот это и было соотношение сил в Донецке.

Конечно, роль футбольных болельщиков в событиях на Украине достойна внимательного и глубокого изучения. Теперь этим заниматься будут, видимо, ученые в погонах. А нам остается горько сожалеть, что в свое время маленький росток фашизма на футбольных трибунах не был локализован и уничтожен. Как и чуть больший росток на Майдане, но все равно мизерный в масштабах даже Украины, не выкорчевали под корень. Это спасло бы миллионы судеб, но тогда история пошла бы по совершенно другому пути.

— Предприятия президента ФК «Шахтер» Рината Ахметова сейчас снабжают ВСУ дронами и другим военным снаряжением. Какой была позиция богатейшего олигарха Украины в начале Майдана и как она менялась со временем?

— Свою позицию он в 2014 году обозначил четко: Донбасс может быть счастлив только в составе Украины. Но озвучивая эту идею, он не шарахнулся тогда в крайность, как условный Коломойский, в финансирование карательных отрядов, например. Из публичной сферы Ахметов почти исчез. Очень редко и дозированно появлялся в СМИ. По сей момент там только его аватарки мелькают — это максимум.

Но не надо забывать, что Ахметов крупный предприниматель, капиталист в классическом понимании этого термина. В первую очередь для него существуют интересы его финансовой империи. 2014 год и последовавшие за ним события удар по этой империи нанесли существенный. При этом ошибочно считать, что, лишившись комбината «Азовсталь» или какой-нибудь шахты, финансово-промышленная империя Ахметова закачалась на ветру. Он трансформирует ее в меняющихся условиях. И акценты ставит совершенно иначе, чем было в 2014 году.

Ахметов и его команда (не только футбольная, в гораздо более широком смысле) вступили в горячую стадию войну. Проект «Стальной фронт» придуман не им, понятно, но специально под него.

Предприятия Ахметова закупают оборудование для ВСУ, перечисляют деньги. Сегодня это крупнейший внутренний, украинский спонсор войны. Движение денежных потоков на военные нужды сопровождается очевидным пропагандистским шелестом.

На потребу официальному Киеву упырей из «Азовстали» взяли под опеку, превратили в национальных героев, целуют в разные места… Тех, куда не целуй — везде свастика. Но когда речь идет о миллиардных проектах — не до брезгливости.

Здесь у Ахметова совершенно понятные интересы. Всякое продвижение линии фронта на запад — это наступление на его активы. То есть финансируя ВСУ, он финансирует свою иллюзорную, ситуативную стабильность и безопасность. Вполне вероятно, как опытный игрок, он таким образом покупает время. Допустим, что оно необходимо для создания в безопасной, снова-таки относительно, зоне некоего страховочного фонда.

— Циничный… Хотя его уважали в Донецке за стадион «Донбасс Арена» и благоустройство города.

— А я скажу, что во многих вопросах он сентиментален. Во всяком случае, когда я его знал, он бывал и таким тоже. Но мы многие годы уже не общаемся. Как изменился Ахметов? Понятия не имею.

Богатых людей широкие массы не любят по определению. А Ринату Ахметову в свое время удалось завоевать значительную популярность в Донбассе. Как и какой ценой — сейчас не об этом. Ему нравилось выходить в президентскую ложу «Донбасс Арены», а забитый под завязку красивейший в Европе стадион его приветствовал. Высокое удовольствие, далеко не каждому миллиардеру доступное. Думаю, это ровно то, чего ему сейчас не хватает.

Мы же понимаем, что Ахметов не последний сухарь доедает. Деньги все еще есть, а вот кайфа нет. И уже в том довоенном донецком формате никогда не будет. Ахметов это понимает. Вероятно, потому злится больше, чем от потери активов даже.

Повторюсь, я не знаю, как он изменился за последние годы. А вот Донецк и дончане крепко изменились. Ежедневные обстрелы этому очень способствуют.

Материал опубликован изданием Украина.ру 20 ноября 2023 года