От редакции. В скором времени в Москве состоится презентации книги воспоминаний бывшего руководителя МГБ ДНР Андрея Пинчука. Я уже имел возможность с ней познакомиться. Впечатляющее обилие информации, личных наблюдений непосредственного участника событий, есть места сенсационные, а есть и просто шокирующие. Вашему вниманию предлагается небольшой отрывок.
«В январе 2015 года пришлось беседовать с одним из самых известных украинских пленных, комбатом так называемых «украинских киборгов» 90-го десантного батальона 81-й десантной бригады вооруженных сил Украины Олегом Кузьминых, принимавшим участие и в бою за аэропорт 26 мая 2014 года. Этот основательный житомирский парень демонстрировал просто чудеса зомбированности. Благодаря постоянному вдалбливанию украинской госпропаганды он был искренне уверен, что мы сами себя обстреливаем.
Я предложил ему описать технологию самообстрела, в том числе с учетом баллистических данных используемой нами артиллерии, которая при таком раскладе должна была находиться далеко на украинских позициях. Он не нашел что ответить, лишь путаясь в фантастических версиях неких специальных передовых российских артиллерийских разработок.
На следующий день после этого разговора с Кузьминых планировалась выдача противнику нескольких тел украинских десантников, погибших в донецком аэропорту. Такое решение было принято, так как те сражались достойно и, оказавшись под угрозой плена, подорвали себя гранатой. На фоне общей деградации украинской армии такой мужской поступок заслуживал уважения. Прибывший для организации приема тел полковник украинского Генерального штаба категорически отказался забирать их в случае, если процесс будут снимать телекамеры, со словами «если так, то делайте с телами что хотите». Но в итоге нашли некий компромисс.
Так вот. В этот день, утром 22 января 2015-го, украинские военные обстреляли район Донецка Боссе. Целились они в завод «Донгормаш», на территории которого ремонтировалась техника ополченцев. В связи с этим завод обстреливался регулярно. Но из-за слабой подготовки артиллеристов, изношенности используемых орудий снаряды часто летели мимо, как случилось и в тот раз.
Залп накрыл остановку общественного транспорта рядом с заводом, подъехавший к ней троллейбус и автомобиль. Погибло около пятнадцати человек, было много раненых, взрывная волна отрывала конечности и наносила тяжелые контузии. Люди ехали на работу, поэтому транспорт был переполнен. Мы с Олегом Березой в это время находились в районе аэропорта, ожидая передачу тел украинских солдат. Одной из пострадавших была подчиненная Олега, молодая девушка, которой оторвало ногу. Поехали туда вместе с Захарченко. Место трагедии выглядело ужасно. Осколки, бытовые вещи, фрагменты человеческих тел случайных прохожих, свисающие троллейбусные провода, чей-то окровавленный ботинок, разбросанный из перевернутых урн мусор, раскрашенный брызгами крови, рыдающие родственники, шоковое состояние выживших. Осмотревшись и пообщавшись с местными жителями, Захарченко поручил туда привезти и Олега Кузьминых.
Без каких-либо особых целей. Он просто хотел, чтобы и тот увидел своими глазами, что делают его сослуживцы. Насколько ситуация тронула Захарченко, я понял, позже приехав с ним на базу. Зайдя без стука в его кабинет, увидел, что он, обхватив голову руками, плачет. То были нормальные мужские слезы человека, испытывающего невыносимую человеческую боль и горечь. Это чувство он попытался разделить с Кузьминых.
Но украинского десантника не убеждало ничего, он продолжал твердить, что просто «мы несвободные». К смертям дончан отнесся довольно равнодушно. Когда я задал ему вопрос о критериях свободы, Кузьминых совершенно искренне заявил, что, чтобы быть свободным, нужно иметь возможность смотреть украинское телевидение.
Все его сознание состояло из примитивных украинских идеологических штампов. Позже, освободившись из плена по обмену, Кузьминых заявит, что и Боссе мы тоже обстреляли сами в неких пропагандистских целях, а его встречу с местными каким-то образом срежиссировали. Так что степень морально-нравственной деградации этих людей, зашлифованной пропагандой, была запредельной».
Под дурачка он косил, этот вражина с сибирской фамилией и украинским сифилисом в мозгах. Все он знал, но не признаваться же в этом — могут и расстрелять или покалечить. Все понимал — не признаваться же в этом: могут подумать, что он нам сочувствует. А он и ему подобные нас за людей не считают. Обычный фашизм: «Войну на Востоке требую вести с чрезвычайной жестокостью». Это слова кого-то из гитлеровских генералов. После войны, небось, твердил, я ж не знал, нас обманывали, это они сами, проклятые жиды и коммунисты». Шлепнуть его на до было, этого Кузминых. Он не сдастся никогда. Потому что как-же папусам, расово убогим в плен сдаваться? Нет уж, лучше гранатой себя. В этом и есть весь секрет «обычных» с виду бывших сограждан — им невыносима жизнь, которая и не жизнь, оказалась, а лужица жидкого навоза. И чем больше они себе в этом отчет отдают, тем страшней будут огрызаться.
И вот ведь, что самое досадное, сибирская фамилия.
На Боссе в тот день был миномётный обстрел. Я живу в том районе и такие обстрелы тогда стали для нас нормой — т. к. вблизи были несколько больших заводов и воинская часть.
Правда до сих пор не пойму — почему в руководстве ДНР откровенно врут про то, каким был этот обстрел. Рассказывают какие-то небылицы про то, что это были якобы гаубицы с территории, контролируемой Украиной. Хотя все мы прекрасно слышали, что это был миномёт — а значит, стреляли из пределов Донецка.
Я в тот день ехал на работу и проехал этот перекрёсток буквально за 15 минут до этого. Потом уже, как заходил на работу, услышал звуки выстрелов и прилётов — почти одновременно. Разницы в 2-3 секунды. Миномёт…
Потом ещё долго я боялся ездить там… Ходил на работу окольными путями, пока те окольные пути тоже не обстреляли…
Потом плюнул на всё и решил — будь что будет. Перестал бояться и начал ездить спокойно… Нервы ни к чёрту теперь. Я по пути на работу, если иду пешком, насчитываю около 20 воронок — там и миномёт и Град и ещё фиг знает что… Так и живём.