«Степь», 1977 год, киностудия «Мосфильм»
Афиша
Режиссер: Сергей Бондарчук
Сценарист: Сергей Бондарчук
Оператор: Леонид Калашников
Композитор: Вячеслав Овчинников
Актеры: Олег Кузнецов, Николай Трофимов, Владимир Седов, Виктор Мамаев, Сергей Бондарчук, Иван Лапиков, Георгий Бурков, Анатолий Васильев, Михаил Кокшенов, Валерий Захарьев, Иннокентий Смоктуновский, Игорь Кваша, Лилиан Малкина, Станислав Любшин, Ирина Скобцева
Что за кино-то?
Ежели брать по большому счету, то мы, дончане, народ степной. Не моряки же, право слово, не горцы, не лесные люди и не речные. Степь – наша матушка и стихия. Хотя уже несколько поколений жителей Донбасса выросло, которые ее в первозданном виде и не наблюдали даже. Так, фрагментами, жалкими и непоказательными. Распахали просторы, линиями электропередач исчертили, заводами уставили, шахтами исковыряли. Все понятно: прогресс и все такое, но степь жалко. Нет ничего красивей ее, особенно по весне, когда цветут травы…
В своем первобытном величии степь сохранилась разве что в заповедниках. И это факт не сегодняшнего дня, раньше все свершилось. Оттого, когда классик и корифей советского кино Сергей Бондарчук взялся за экранизацию почитаемой им повести Антона Чехова «Степь», лучшей натуры, чем Хомутовская степь, он не сыскал.
Собственно, это и не фильм, а скорее философская притча, красивейшая, православная. Уму непостижимо, как Бондарчуку удалось сотворить такое чудесное полотно в годы атеистического доминирования. Впрочем, какая разница, что за времена? Если Господь с нами, то кто против нас?
Широкого признания, восторга критиков и тому подобных атрибутов успеха «Степь» не добыла. И то понятно – глубокое это кино, некоммерческое. В Донецке, кто помнит, такое обычно крутили в тихом Кинотеатре хроники и повторного фильма, когда на центральных экранах царили «блондин в черном ботинке», индийские танцоры-каратисты и американцы, посягающие на бездны вод и космические высоты. Чтобы совсем уж обозначить место этой работы Сергея Бондарчука на дальних полках, ее попытались даже снабдить ярлыком антисемитского пасквиля. Причем (и тут в пору бы удивиться) за актерскую работу грандиозного Иннокентия Смоктуновского!
Сюжет и у Чехова, и у Бондарчука такой: мальчонку Егорушку (единственная большая роль Олега Кузнецова) отправляют из пункта А в пункт Б учиться в гимназию. Везут его дядя (Владимир Седов) и священник отец Христофор (добрейший Николай Трофимов), у которых, впрочем, главная задача иная, торговая, а пацана прихватили попутно доставить за парту. Ему, Егорию, стало быть, и жутко, и муторно, оторвался от мамки, в большой мир вброшен без особых церемоний, надо заметить. А тут еще бесконечная степь – площадка для волнений и катастроф не хуже океана в самые лютые штормы. Так еще и люди по дороге встречаются, каждый – загадка, хитросплетение терзаний и амбиций, бед и смирения, хамства и юродства. И в каждом попутчике этого всего намешано в разных пропорциях – поди разберись.
Странников (и Егора, понятно, с ними) заносит на постоялый двор, где хозяйничает противоречивое еврейское семейство. Один из них – Соломон (Игорь Кваша, похожий на Якова Свердлова более, чем когда-либо) – надменен и чванлив, второй – Мойсей Мойсеевич (как раз Смоктуновский) – бьется в непонятной, античной по масштабам, истерике, желая угодить постояльцам. Думаю, что антисемитскую тему Бондарчуку попробовали прицепить за нарушение канонов. Еврей в советском кино обязан был быть милым и мудрым, с вековой печалью в очах и афоризмами в каждом слове. У Смоктуновского же получилась сюрреальная инсталляция по мотивам летающих евреев Марка Шагала. Невероятная по накалу и оригинальности роль! Возможно, я слабый специалист, но чего-то крамольного в сценах на постоялом дворе не обнаружил. А внезапного – много, это да.
Когда наступил момент Егору временно расстаться со своим сопровождением (дяде и батюшке Христофору приспичило отклониться от маршрута), его пристроили в обоз, везший тюки с шерстью на ярмарку. Вот тут-то режиссерский талант Бондарчука развернулся в полную мощь. Так это учтите – еще и на фундаменте из образов самим Чеховым выписанным! Всякий персонаж парой слов, жестом, вздохом, взглядом открывает перед зрителем вселенную души. Правда, и состав актеров собран такой, что любо-дорого. Главный старец советского кино Иван Лапиков исполняет роль вечного паломника Пантелея, у которого судьба отняла все, но он не ропщет, весь состоит из доброты и благодати. Или трогательный возчик Вася (Георгий Бурков), подорвавший здоровье на спичечной фабрике, по-детски плачущий над убитым ужом. Сам Сергей Бондарчук фигурирует в маленькой, но важной роли Емельяна. Певчий, равных которому не было «на всем Луганском заводе», искупался в Донце, простыл и утратил голос. Жаждет петь, Бога славить, а получается один хрип несуразный – сердце разрывается такие страдания наблюдать.
В крохотном эпизоде мелькнула Наталья Андрейченко, юная, сочная, налитая, еще не истощавшая для «Мэри Поппинс, до свидания!» Она играет девку на снопах. Просто белозубо улыбается. А эротизма в этом моменте больше, чем во всех сериях «Эммануэль» вместе взятых.
Материал и авторы у этого произведения таковы, что в махоньких ролях не погнушались сняться ярчайшие актеры. Михаил Глузский в роли Варламова почти без слов, одной посадкой в седле, нагайкой показывает, кто в степи хозяин. А Василий Ливанов и вовсе молчит, только темпераментно пучит глаза в роли Казимира.
Но главная во всем этом действе – степь, показанная с эпохальностью, доступной, пожалуй, только Сергею Бондарчуку. Она – холст, по которому рассыпаны пестрые точки человеческих судеб.
Фишка фильма
На месте съемок «Степи», в заповеднике Хомутовская степь, представьте себе, установлена памятная табличка. Скромная, не гигантский обелиск, нет. Но это важное явление, доложу вам. Если уж по большому счету, правильно было бы эдак увековечивать память о съемках и других значительных и достойных кинолент. В наших краях над всенародно любимыми фильмами работали такие значительные творческие личности, что просто грех об этом не напоминать следующих поколениям.
MARMAZOV.RU
